Коронация всея Руси. Разговор, склоняющий к благоразумию - Евгений Александрович Ямбург

сослуживцев, после войны находящихся в состоянии постоянного запоя и «непристойных» офицерских застолий, Мила чутко замечает, что эти люди продолжают «воевать» до сих пор: «А они все воюют. Сто наркомовских грамм – и в бой! Сто грамм – и в бой! А против кого? Да против нас, кто слабее и не может дать отпор». На одной из таких пирушек, когда Мила в ответ на требования пьяных офицеров пересказать им работу Сталина «Вопросы языковедения» отказалась это делать, сослуживцы ее отца стали оскорблять девочку и ее мать, проводя глубокое различие между теми, кто «нюхал порох» и кто «не нюхал».

«И тогда они вспомнили, что они за нас, тыловых крыс, кровь проливали… в окопах мерзли, друзей теряли, Родину защищали, народ спасали <…> Нас стали сравнивать с фронтовыми бабами, что они настоящие бабы, а мы „ни рыба, ни мясо“ <…> Ах, они погибали? А в Ленинграде дохли не только от бомбежек и обстрелов, но и от непомерного голода. И это называется – мы не нюхали пороха? <…> Он [отец] <…> своим господам офицерам позволяет унижать нас. Вот и живу я затюканная, с постоянным чувством униженности и неопределенной вины. Вот только в чем она, моя вина?»

Неизжитое чувство вины

Постоянное чувство вины и душевной боли окрашивало мрачными багровыми тонами долгие десятилетия существования советского, а затем и постсоветского человека. Он постоянно чувствовал себя в долгу у государства, виновным перед ним. Такому мироощущению способствовало многое: неизбывная историческая память, небрежно и невнятно сформулированные законы и нормативные акты. Они составлены таким образом, что противоречат один другому. И как бы человек ни крутился, он неизбежно нарушит один из них, подпадая под карающую длань Фемиды.

Но управление виноватыми чертовски удобная вещь. Будучи постоянно на крючке у государства, человек вынужден покорно выполнять все его установления, даже если они очевидно лежат вне морали.

Результат такого длящегося десятилетиями аномального существования – оцепенение. Возможно, что прежде всего именно с этим чувством связана низкая гражданская активность наших людей. Но могло ли быть иначе, коль скоро тоталитарный пресс в его различных изводах давил на человека без малого сто лет – от военного коммунизма периода Гражданской войны до современной суверенной демократии.

Для сравнения: в Германии тоталитарная соковыжималка интенсивно работала всего 12 лет, с 1933 года по 1945-й.

Но неужели все моральные основания бытия человека таким образом были сведены к нулю? Нет, и еще раз нет! Ростки человечности пробивались и сквозь железобетонные государственные плиты. «Ленинградскую поэму» Ольги Берггольц покупали в городе за 300 граммов хлеба!

В чем суть воспитания?

Возвращаемся к главной теме

Суть воспитания в восстановлении его духовного тела. Без этого все психологические и педагогические ухищрения (технологии) теряют всякий смысл.

Надо признать, что существуют две очевидные линии воспитания. Одна – направленная на вочеловечивание, а другая, в какие бы ризы она ни рядилась, – расчеловечивание. Другой воспитательной оптики не существует. Центральный вопрос, решение которого ищет педагог: как сделать, чтобы новые входящие в жизнь поколения не потеряли человеческий образ?

Отсюда миссия педагога-интеллигента в широком смысле слова. Ее сформулировал А. И. Герцен с его исключительным историческим чутьем в «Былом и думах»: «Нами человечество протрезвляется. Мы его похмелье».

Для опоенного тоталитарной сивухой человечества похмелье не самый приятный и безболезненный процесс. Поэтому нужно быть постоянно готовым к эксцессам, чреватым срывами в ту же пропасть, но устланную новейшими полимерными материалами.

Герценовская модель истории сегодня актуальна, как никогда прежде. Он ясно видит и осознает отражение большой истории в частной повседневной жизни людей, где большая история давит и кромсает человеческую личность.

Но Александр Иванович также фиксирует обратное влияние поведения людей на дальнейший ход исторического процесса. Личное получает у него историческое значение. Разве мальчики-«мажоры» военного времени не предтечи отморозков девяностых? Внуки и правнуки тех военных начальников, дети номенклатуры, вовремя приватизировавшей госсобственность. Поэтому Питер и оказался в девяностые криминальной столицей России.

Цели воспитания

В исторической модели Герцена ясно просматриваются цели воспитания.

Строго говоря, суть и цели воспитания нерасторжимо связаны: цели определяют содержание воспитания, его содержание, в свою очередь, влияет на продвижение в заданном направлении.

На мой взгляд, содержание воспитания состоит в восстановлении его духовного тела. Иными словами, всего того, что в культуре является неисчерпаемым запасом прочности, позволяющим людям сохранять человеческий облик вопреки любым, даже самым людоедским обстоятельствам.

На становление мировоззрения ребенка и подростка оказывается бесчисленное количество воздействий. Среди них воздействие государства с его идеологией, семьи, педагогов, сверстников с их пристрастиями к той или иной молодежной субкультуре. Не будем игнорировать влияние СМИ и интернета. При этом забывается, что ребенок не пассивный объект восприятия, не tabula rasa – «чистая доска», на которой можно начертать любые письмена с заведомо гарантированным результатом воспитания. Он активный субъект педагогического процесса. Отсюда следует, что подлинным воспитанием является только самовоспитание и саморазвитие ребенка. Что совершенно не исключает стремления педагога осуществлять на него влияние.

Но в жесткой конкуренции воздействий побеждает лишь тот, кто сумел достучаться до ума и сердца молодого человека. Тогда и происходит то, что психологи называют интериоризацией, переходом извне внутрь. Иными словами, задача учителя – добиться формирования внутренних структур человеческой психики посредством усвоения внешнего социального и культурного опыта. Коль скоро у ребенка появилась внутренняя мотивация, он уже не сойдет с избранного по своей воле пути.

И наконец, последнее и, на мой взгляд, главное – это выбор стратегии воспитания. Сегодня, как еще в древности заметил Шота Руставели, «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Поэтому нет недостатков в авторах стратегий воспитания. Но ответим для себя на простой вопрос: во имя чего разрабатываются, принимаются и прокламируются разнообразные стратегии воспитания? (Одна из них, Министерства просвещения, уже получила путевку в жизнь, ибо заявлена в качестве утвержденной.) Ответ очевиден: во имя проектирования будущего.

Отсюда ясно: магистральная линия воспитания имеет целью проектирование будущего. Но оно станет эффективным, если только будет произведено не на базе абстрактного, оторванного от исторической почвы умствования, а с учетом культурно-исторического опыта.

Реализовывать эту стратегию нужно, постепенно выращивая людей, обладающих моральным зрением и способных к созидательной практической деятельности.

Реквием по учителю: преодоление немоты

В предместье Парижа изувер отрезал голову сорокасемилетнему учителю истории Самюэлю Пати. Педагог попал в очередную историческую адскую воронку.

При этом известии кровь стучит в висках, дыхание сбивается, наступает онемение. В ушах звучит реквием.

Реквием