Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

указ о ссылке наследника в горы Тайшань, что в округе Цзилан. Госпожа Ван и Чжао Сюн ужаснулись, когда услышали эту весть, и тотчас решили последовать за наследником и разделить его участь. Да, но, ведь если люди Ли Дубина увидят их в свите наследника, их ждет смерть! Как же быть?

Как-то вечером, при луне, Сюн тайком от матери вышел на главную улицу столицы и стал бродить по ней взад-вперед, обдумывая планы мести заклятому врагу Ли Дубину. Гнев душил его. Неожиданно услышал он чье-то пение — это старики и дети пели старую мелодию, сочинив к ней новые слова:

Император почил,

Опустела казна.

А у сына нет сил,

Погибает страна.

И на троне глупец

Заменил мудреца.

Видно, миру конец,

Очерствели сердца.

Неизменны просторы

И земли, и небес.

Опрокинешь ли горы?

С места сдвинешь ли лес?

Беззаконие правит,

И несчастен народ.

Лихоимец во славе

Беззаботно живет.

И страдает страна,

От беды нет спасенья.

В лодке выпьем вина,

Только в нем утешенье.

Проклиная позор,

Опасаясь гонений,

На просторах озер

Будем ждать изменений[69].

Сюн дослушал песню до конца. На душе было тяжело. Подойдя к Воротам Дивных Цветов, он взглянул на императорский дворец: все тихо вокруг, ярко светит луна, в дворцовом озере парами плавают утки. Мысли его обратились к недавним событиям при дворе — и ненависть проникла в сердце. Ему захотелось тут же перелезть через ограду, ворваться во дворец и убить Ли Дубина! Но он вовремя понял, что сил у него на это не хватит, да и дворец охраняется стражниками. И тогда он достал кисть и крупными иероглифами написал на Воротах Дивных Цветов проклятие Ли Дубину — написал так, чтобы всем было видно! И только после этого вернулся домой.

В ту ночь госпоже Ван приснился странный сон. Будто входит к ней ее покойный муж Чжао Тинжэнь, будит ее и говорит: «Проснись, жена, — на рассвете в дом придет беда. Бери сына и уезжай с ним из столицы!» Госпожа Ван спрашивает удивленно: «Куда же денемся мы глубокой ночью?» Муж отвечает ей: «Пройдете несколько десятков ли, встретите человека, который вам поможет. Ну же, собирайся, да побыстрей!»

В смятении очнулась она — какой тревожный сон! Кликнула сына, но не оказалось его дома. Она вышла во двор, огляделась и стала ждать. Наконец явился Сюн. Мать бросилась к нему.

— Где ты пропадал?

— Не по себе было, решил побродить по городу, полюбоваться лунным светом.

Госпожа Ван рассказала ему про свой сон:

— Пришел твой отец и велел нам бежать из столицы. Сидеть дома и ждать, когда нас убьют, нет смысла, пусть лучше убьют нас в дороге. Собирайся скорее!

Сюн, в свою очередь, рассказал матери, что приключилось с ним:

— Когда я бродил по городу, то услышал песню, и в ней пелось о предательстве Ли Дубина. Меня это так задело, что я пошел к Воротам Дивных Цветов и написал на них проклятие Ли Дубину.

Госпожа Ван обомлела.

— Глупый мальчишка, что ты натворил! У меня и так душа не на месте! Утром твою надпись прочитают стражники, и тебя убьют! Бежим сейчас же!

Они собрали наспех нехитрые пожитки и, перед тем как покинуть родной дом, зашли в Кумирню Преданного Вассала и остановились перед портретом Чжао Тинжэня. Вгляделись: по лицу преданного вассала словно текут слезы… Мать и сын пали ниц перед портретом и зарыдали. Они сняли портрет, уложили его в суму и осторожно вышли из кумирни. Сюн шел впереди. Через несколько десятков ли они подошли к реке. Луна спряталась за тучи, в двух шагах ничего не видно, а в реке бушуют волны чуть не до самых небес. На берегу нашли они пустую лодку, сели в нее. Госпожа Ван взялась за весла.

Долго плыли они. Уже заалел восток. Беглецы подняли взоры к небу и стали молить о помощи. И вскоре увидели перед собой большое море, а по морю стрелой мчится маленькая лодочка с фонариком, и в ней — святой отрок{70}. Госпожа Ван крикнула ему:

— Святой, помоги бедствующим!

Остановил лодку отрок.

— Что вы за люди? Почему задержали меня?

Он выслушал их рассказ, пересадил в свою лодку — и лодка полетела по волнам, хотя никто в ней не греб веслами.

— Святой отрок, — робко спросила госпожа Ван, — куда несетесь вы по воде, словно по суше?

— Господин мой, Южный Пик, приказал мне плавать по всем четырем морям и вызволять из беды людей.

Через некоторое время пристали они к берегу в устье какой-то реки. Госпожа Ван и Сюн душевно распрощались с отроком.

— Вы спасли нас от большой беды — милость ваша велика, но нам нечем отплатить за нее. Скажите, далеко ли уплыли мы от столицы?

— Водным путем до столицы тысяча и триста ли, по суше — три тысячи триста ли.

— Куда же нам теперь идти? — встревожилась госпожа Ван.

— Отдохните немного, а потом идите вон к той горе, там, за перевалом, найдете вы и жилье, и людей.

Сказал отрок, сел в лодку и скрылся в морской дали.

Ночью Ли Дубину снились кошмары. Утром он созвал приближенных и стал обсуждать с ними свои сны. Неожиданно появился стражник, охраняющий Ворота Дивных Цветов, и доложил:

— Ночью кто-то написал на воротах поносные слова. Я переписал эту надпись — вот она.

Ли Дубин стал читать:

Надеясь, что династии конец,

Заполнили предатели дворец.

Народ несчастен — умер император,

Наследник мал, и правит узурпатор.

Отъявленный мерзавец Ли Дубин

Себе присвоил высочайший чин.

Чего же не хватало подлецу?

Он сам спешит к бесславному концу,

И Небо скоро свой предъявит счет,

И тот, кто стал предателем, умрет.

Как мог наследника ты не признать?

Нефритовую взять себе печать?

Владыка чуский{71} или мудрый Фань{72}

Бегущую поймать не смогут лань{73}.

Хозяина она признает в том,

Кто охраняет от напастей дом.

А ты несчастиям обрек страну,

Народ ограбил, истощил казну.

Даны тебе богатство и почет,

Но мелкая душа в тебе живет.

Ты вызываешь гнев и отвращенье,

Мне не хватает слов для обличенья.

Чистую правду здесь написал

Чжао Сюн, династии верный вассал.