Редактор. Закулисье успеха и революция в книжном мире - Сара Б. Франклин

окружающие шепчутся у нее за спиной и удивляются, почему она до сих пор не ушла. «Почему я продолжаю работать? Меня скорее интересует вопрос: “А зачем уходить на пенсию?” Я считаю, что у этого выражения неприятные коннотации – “покидать, удаляться”». Набираясь с годами все больше мудрости и опыта, она считала, что теперь может предложить и передать следующему поколению больше, а не меньше. Джудит осознала, что старению не нужно сопротивляться, что это скорее знак почета, который стоит носить с гордостью. «В каждом офисе должны быть спелые фрукты и полежавший сыр», – иронично писала она[918].

Статью сопровождало фото Джудит в ее кабинете в «Кнопфе». На ней была фиолетовая шерстяная юбка-карандаш и эффектная лавандовая блузка, а на шее повязан яркий шелковый платок. На столе лежали рукописи, над которыми она тогда работала. На доске на стене висели портреты ее авторов, многие из которых к тому времени уже стали ее близкими друзьями. Этот снимок отражал жизнь Джудит в ее восприятии: она была активной, насыщенной, яркой и полноценной. Джудит планировала оставаться в этой индустрии до тех пор, пока ее кто-нибудь не выгонит.

Джонатан Сигал, давний коллега-редактор Джудит и тоже любитель гастрономии, воспользовался этим моментом смелости. Они работали вместе уже много лет: Сигал пришел в «Кнопф» в 1989 году, куда его переманил из «Книжного обзора» The New York Times Санни Мехта. Сигал и Джудит сдружились на почве любви к Франции и la belle cuisine и постоянно ели вместе. Джудит не показывала ему ни эссе, которое написала для Saveur, ни новое в Vogue, но он все равно про них узнал. Как и остальные в «Кнопфе». В беседе в офисе кто-то сказал Сигалу, что Джудит нужно записать свою историю, и однажды он подошел к ней и предложил эту идею. Он сказал, что она может запечатлеть свою жизнь через приключения с едой и работу над кулинарными книгами. Пока он говорил, Джудит невольно слышала настойчивое эхо Энгуса Кэмерона под конец его жизни. Сигал сказал Джудит, что «Кнопф» выпустит книгу – а он сам ее отредактирует, – и дал ей время подумать.

Джудит не могла принять решение. Написать пару статей – это одно, а целую книгу – совсем другое. Она знала по многолетнему опыту поддержки авторов, каким длинным и напряженным был этот процесс и сколько энергии и сосредоточенности он требовал. К тому же она по-прежнему работала на полную ставку. Она сомневалась, стоит ли ей подобным образом разделять свое внимание и есть ли у нее время на писательство. Кроме того, она не была уверена, что хочет раскрывать столько всего про себя и выйти в свет софитов, что ей пришлось бы сделать, если она хотела, чтобы книга нашла своего читателя. «То есть я работала над замечательными книгами с замечательными людьми, – сказала мне Джудит. – Я уже говорила – некоторые вещи мне доставались только из-за удачи. Я считаю себя от природы скромной. Я не особенно впечатлена собой». Но она никогда не отступала перед трудностями и не хотела показаться неуверенной или напуганной в глазах коллеги. «Возможно, это заставило меня пытаться сильнее», – призналась мне Джудит. Она сказала Сигалу, что согласна написать свою книгу.

Джудит подошла к написанию своих мемуаров с характерной для нее прилежностью, энергией и смелостью. Она просмотрела старые отредактированные рукописи, фотографии, редакторские файлы, а также блокноты и письма ее молодости, которые хранились в коробках и ржавеющих картотечных шкафах в доме № 139 на 66-й Восточной улице. Однако, начав записывать события своей жизни, Джудит обнаружила, что это удивительно трудно. Джудит сказала мне, что она пыталась пользоваться советом, который давно давала своим авторам, – начать писать так, «будто я разговариваю с вами, как сейчас». Она пыталась не волноваться о структуре книги и языковых тонкостях до тех пор, пока не определится с каркасом истории, что, как выяснилось, она не могла сделать на компьютере, но только письменно от руки. «Мне пришлось оставить эту чертову машину в другой комнате и пользоваться желтым блокнотом, – рассказывала мне Джудит. – Я не могу писать на этой машине. Она меня замораживает». Однако ей было непросто оценить качество своей работы. «Трудно судить объективно. И, по-моему, я строга к себе», – сказала она. Тем не менее она продолжила.

К весне 2006 года Джудит привела почти всю рукопись в рабочую форму. Выделять время на написание своей книги, при этом по-прежнему каждый день приходя в офис и занимаясь авторами и их нуждами, оказалось труднее, чем она предполагала. Осенью 2005-го и на протяжении первых месяцев 2006 года она завершала редактуру новинок Энн Тайлер и Джона Апдайка, которые должны были выйти с разницей в несколько недель («Подкоп до Америки» (Digging to America) Тайлер вышел в мае 2006 года, а «Террорист» (Terrorist) Апдайка – в середине июня). Она также тесно сотрудничала с начинающим автором Хироко Симбо над ее кулинарной книгой «Опыт суши» (The Sushi Experience) и с Мадхур Джаффри над ее первой книгой прозы – «Лазая по манговым деревьям: детство в Индии» (Climbing the Mango Trees: A Memoir of a Childhood in India). К марту 2006 года обе книги отправились в типографию и должны были выйти в октябре того же года. Джудит предвкушала, как проведет почти все лето в Брин Теге, где сможет спокойно дописать последние две главы и начать редактуру остальных. Отдых от Нью-Йорка казался ей более необходимым, чем когда-либо. Однако перед отъездом ей предстояло посетить одно мероприятие. В начале года с Джудит связались сотрудники Фонда Джеймса Бирда (The James Beard Foundation) и сообщили, что ей присудят награду за прижизненные достижения (Lifetime Achievement Award). Они надеялись, что она сможет лично принять ее на ежегодном торжественном ужине.

В январе 1985 года Джеймс Бирд умер, и вскоре после этого Джулия Чайлд позвонила Питеру Кампу, бывшему ученику Бирда и основателю Института кулинарного образования (The Institute of Culinary Education), с просьбой сделать что-нибудь с таунхаусом Бирда в Гринвич-Виллидж, в котором он жил и устроил свою кулинарную школу[919]. В ноябре 1986 года Камп, Жак Пепин, писатель Кэлвин Триллин и другие влиятельные фигуры гастрономического мира провели церемонию открытия кулинарного Фонда Джеймса Бирда. Его миссией было «предоставить центр для кулинарных искусств и продолжать поддерживать интерес, который Джеймс Бирд вдохновлял ко всем аспектам еды – ее приготовлению, сервировке и, разумеется, наслаждению ей». С годами фонд превратился в самопровозглашенного судью ресторанов и кулинарных СМИ. Награда имени Джеймса Бирда была благословением и знаком принятия посвященных кулинарного сообщества. Джудит не очень высоко ценила награды фонда, и ее не волновали все эти состязания и мишура, однако она