На линии огня - Михаил Сидорович Прудников

в то время не мог даже предположить, что за всеми этими событиями кроется мрачный, звериный лик шефа гестапо Фибиха.　

Хотя Фибих за минувший год окончательно потерял свои былой лоск и радужное настроение, однако оставался жестоким и опытным врагом.　

Фибих отдавал себе отчет, что жандармерия и полиция не в силах вести достаточно эффективную работу по выявлению партизан и сочувствующего им населения. Он требовал от Вюрца и Околовича расширения круга действий и ужесточения их, но понимал, что эти акции — лишь полумеры. К ним же он относил и безуспешные в большинстве случаев попытки людей Майзенкампфа проникнуть в ряды партизан, заранее зная, что в принципе такие попытки обречены на провал.　

Фибих был твердо убежден, что в борьбе с партизанами успех принесет только наступательная тактика, и ему казалось, что он наконец определил ее методы и уже начал приводить их в действие. По мнению шефа гестапо, покончить с партизанами можно было только при одном условии — при полном физическом устранении командного ядра народных мстителей. Опыт же подсказывал Фибиху,　что путь к этом ядру надо искать через подполье, причем необходимо нащупать самое слабое звено в его пополнении, еще не закаленном испытаниями и боями.　

В этой разветвленной операции основные свои надежды шеф гестапо связывал с лидером местных церковников Павлом Пономаревым. После первой их беседы на эту тему прошло достаточно много времени, и Фибих с удовлетворением отмечал, что некоторые результаты были достигнуты. Правда, до партизанского командования было по-прежнему далеко, однако можно было надеяться, и Фнбнх горячо надеялся, что на этот раз гестапо на верном пути.　

В то несчастливое для Фибиха время в донесениях полиции и жандармерии стали появляться факты, свидетельствующие о создании в Полоцке новой подпольной организации, к которым гестаповец относился со вниманием и пристальной заинтересованностью.　

О деятельности этой организации стало известно и подпольному райкому партии. Операции новых подпольщиков были незначительны по урону, но проводились они регулярно и без провалов. Связи с членами «параллельного» подполья пока что не было.　

Материалы обо всем этом были собраны и обсуждались в нашей штабной землянке, когда мы сопоставляли случаи, происшедшие в Могилеве, Ветрино и Слободке. Веселовская и Устюжин припомнили почти аналогичные истории, когда им приходилось оказывать помощь незнакомым людям.　

Так, к Веселовской на прием однажды почти вбежал взволнованный человек, быстро разделся до пояса, лег на топчан и сказал:　

— Пожалуйста! Прошу вас! Вы осматриваете меня давно!　

Почти тут же в коридоре раздались шаги, и два человека в штатском в сопровождении жандарма открыли дверь кабинета. Они внимательно обшарили взглядами врача, потом лежавшего человека, и Веселовская почти машинально объяснила:　

— У меня прием.　

Пришедшие молча удалились. По тому, как хлопали двери в коридоре, Нина поняла, что они осматривают все кабинеты подряд.　

— Спасибо! — с чувством произнес в это время странный пациент. — Вы спасли мне жизнь. Большое спасибо! Мы не забудем вас. Если к вам однажды придут и передадут привет от Константина из Полоцка, знайте, что это свой человек.　

Больше Нина Веселовская ни разу не видела странного пациента, никто не пришел от него и с приветом. Однако через некоторое время произошел разговор с бургомистром Базыленко, а далее последовало его предложение о встрече с партизанами.　

Устюжин также припомнил и рассказал, что вскоре после контакта с работником унтер-офицерской школы Алексеем он был разбужен стонами в огороде за его домом. Осторожно выйдя, чтобы осмотреться, он наткнулся на человека, привалившегося спиной к дереву.　

— Товарищ, — попросил человек, помоги!　

Устюжин поднял его, хотел отвести в дом, но незнакомец категорически отказался　

— Нет, нет, если меня найдут, то и тебе конец будет. Оба пропадем.　

— Куда ж ты такой? — спросил Устюжин. — И где тебя так зацепило?　

— Подранили меня немножко, — отвечал человек. — Да ничего, я рубаху разорвал, перевязался. Ты воды мне дай и укрой где-нибудь в сарае, а утром я потихоньку уйду.　

Устюжин накормил и напоил гостя, уложил его в сарае. Он был уверен, что утром тот никуда не сможет уйти. Однако уже на заре сарай оказался пуст. К стене быта прикреплена записка: «Спасибо, полоцкие товарищи не забудут тебя». Устюжин подивился такой неосторожности гостя, рассказал о случившемся старшему своей пятерки ветринского подполья, но тот успокоил:　

— Не придавай значения. Теперь наших везде много. Наверное, он из Полоцка, на каком-нибудь задании был А что до записки, так ведь в ней никакой информации.　

Если предположить, что в обоих случаях действовал враг, то получалась, что и в Ветрино, и в Могилеве его целью было убедиться в симпатиях Устюжина и Веселовской к партизанам и с их помощью искать пути к подполью. Причем оба раза, судя по всему, прицел был дальний — противник не торопился форсировать события, очевидно, ему нужна была не очередная жертва, а нечто, с его точки зрения, более существенное.　

И вот похожий случай произошел в Слободке. Поразмыслив, мы сочли, что Клава поторопилась давать задание Валентину. Правда, в создавшейся там ситуации трудно было придумать что-то иное. Так или иначе,　оставалось ждать появления «дальнего родственника», если только он появится вскоре — ведь до этого дня странные незнакомцы исчезали.　

В то же время заканчивалась разработка плана по освобождению узников концлагеря в Слободке.

5. ПОДПОЛЬЕ ПРОТИВ ГЕСТАПО

События в Слободке неожиданно расширили географию операции «подполье против гестапо». Основными участниками их должны были стать бойцы отряда, который базировался на северо-западе района наших действий и в этом смысле находился ближе всего к цели. Кроме него, операцию в Слободке осуществляли еще три отряда бригады «Неуловимые». В нашем журнале боевых действий цель операции тогда была обозначена так: освобождение узников концлагеря, уничтожение гарнизона, станционного оборудования и стоящих на станции пассажирских поездов.　

Станционное оборудование и пассажирские поезда попали в эту формулировку не случайно. Дело в том, что проходившие через Слободку составы останавливались здесь на ночь, их вооруженный до зубов личный состав в любую минуту мог оказать поддержку гарнизону и, следовательно, необходимо было атаковать и его.　

В том же журнале боевых действий изложен план операции: отряд Федорова блокирует железную дорогу, ведущую к Слободке с запада; отряд Комлева блокирует железную дорогу с востока; отряд Широкова блокирует бункеры железнодорожной станции и стоящие на ней составы с живой силой противника. Непосредственное уничтожение полка в гарнизоне было поручено группам отряда северо-западного района, которым командовал лейтенант Александр Алексеевич Дюжин.　

Комиссаром отряда моим приказом был назначен Иван Иванович Рогачев, великолепно сочетавший политработу непосредственно с боевыми действиями. Он был неколебимо