По обе стороны океана - Даниил Григорьевич Гуревич

счастьем. И не меньшим счастьем было наше свидание с нашим любимым городом. И мы дали себе слово, что будем возвращаться в него как можно чаще.

* * *

Описывать все наши поездки в Питер я не стану. Они мало чем отличались друг от друга. Кратко расскажу о поездке в девяносто девятом году, которая меня невероятно расстроила. Стас уже стал дедом: его сын Даня женился, и у него родилась дочка. В стране начался дефолт, и Румянцевы потеряли кучу денег. Приехав, я ужаснулся, увидев, как Стас много пьет и буквально не вынимает изо рта сигарету.

– Стас, завязывал бы ты столько пить. Долго так не протянешь, – пытался я вразумить его.

– Ну и не протяну, – отмахивался Стас. – Надоело все.

– Что значит надоело все? А сын? Внучка?

– Да ерунда! Чего со мной будет. – На то, что он сам себе противоречит, Стас, будучи постоянно в полупьяном состоянии, не обратил внимания.

Стас умер в мае две тысячи десятого года. Ему было шестьдесят четыре.

– У него был сердечный приступ, и скорая забрала его в больницу, – рассказывала мне Таня, сообщив по телефону о его смерти. – Я сидела около него, и в его глазах было столько ужаса.

Глава одиннадцатая

Неожиданные повороты жизни

Вернувшись из поездки в Питер, мы с Валей продолжили работать в своих компаниях. Если Валю, работающую в крошечной фирме, повышать было некуда, то меня периодически повышали, а с новой должностью росла и зарплата. С повышением же зарплаты компания, соответственно, увеличивала свои вложения в мою пенсию. Так вот и текла наша жизнь: без тревоги за будущее. Но проходит время, и в жизни происходят события, от тебя не зависящие, но участником которых ты невольно становишься и которые влияют на твою жизнь. Первое событие напрямую меня не коснулось, но потрясло не только Америку, но и весь цивилизованный мир. Одиннадцатого сентября две тысячи первого года два пассажирских самолета, захваченных мусульманскими террористами, врезались в «Twin Towers» – многоэтажные башни-близнецы Всемирного торгового центра. Обе башни рухнули, погребя в своих руинах три тысячи человек. С маминого балкона на пятнадцатом этаже ее квартиры в Джерси-Сити здания близнецов были как на ладони. Больше года оттуда доносился горелый запах, и над руинами устремлялись в небо два огромных легких столба дыма, похожих на дым крематория в немецких лагерях смерти.

Следующее событие было тоже по-своему ужасным, но хотя бы бескровным. В две тысячи седьмом произошел глобальный финансовый кризис, самый большой со времен Великой депрессии. Длился он два года и затронул миллионы людей, потерявших свои вложения. В том числе и меня. На часть своей зарплаты я приобретал акции на Нью-Йоркской фондовой бирже. И когда начался этот кризис, мои деньги стали на глазах таять. По сей день помню, как я не отрывался от телевизора, с ужасом наблюдая происходящее на бирже. Помню, как буквально за несколько месяцев до этого кризиса я ходил к финансовому советнику нашей компании обсудить мое финансовое будущее. Он тогда предсказал мне, что с моими вкладами и зарплатой я смогу уйти на пенсию, имея около миллиона долларов. Сейчас же, с таким стремительным падением на бирже, об этом не могло быть и речи. Я всегда знал, что бизнесмен из меня никудышный, и давно с этим смирился. Но не зря же говорится: деньги приходят и уходят, поэтому самое главное – это здоровье. Так вот, через несколько лет после финансового кризиса, а именно в две тысячи девятом году, у меня начались с ним проблемы. Вдруг, ни с того ни с сего, у меня появились боли в спине. Боль была сначала легкая, но постепенно становилась все сильнее и сильнее. Затем боль стала отдавать в левую ногу. Потом она сделалась такой невыносимой, что, придя в офис, я ложился на пол в своем кубикле и минут пять приходил в себя. Наконец я решился пойти к врачу. Русским иммигрантам в Принстоне повезло с терапевтом. Раиса Даревская, бывшая москвичка, была прекрасным и очень внимательным врачом. И ходили мы к ней именно поэтому, а не потому, что она говорила по-русски. Она была прекрасным диагностиком, но, если было необходимо, она посылала нас к лучшим специалистам. Выслушав и осмотрев меня, Даревская сразу же дала направление на МРТ, который показал у меня стеноз в нижней части позвоночника. Доктор послала меня к хирургу сделать стероидный укол. Укол принес облегчение, но ненадолго. Через полгода я сделал второй укол, после которого Даревская оформила мне краткосрочную нетрудоспособность. А потом произошло совершенно непредвиденное. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

«TIAA—CREF» открыла большой офис в Денвере, штат Колорадо, куда переправили всех программистов. Кто-то из нас с удовольствием воспринял этот переезд – там были лучшие горнолыжные курорты в стране. Для меня же этот переезд был крайне нежелателен. Во-первых, мне пришлось бы оставить всех моих родных и друзей. Во-вторых, мне не хотелось менять культурную жизнь Нью-Йорка на жизнь на горнолыжном курорте. Тем более что на горных лыжах я не катался. Мне ничего не оставалось делать, кроме как опять идти к Даревской и просить ее совета. Ответ у нее был простой: она может оформить мне долгосрочную нетрудоспособность, но для этого мне необходимо сделать операцию на позвоночнике. Тем более что в любом случае она предложила бы мне операцию вместо постоянных стероидных уколов. Она может меня послать к лучшему хирургу, специализирующему по операциям на позвоночнике. Так, двадцать девятого мая две тысячи третьего года, доктор Дэвид Лэмб сделал мне операцию. А тридцатого ноября доктор Даревская оформила мне долгосрочную нетрудоспособность. И тут пригодилась моя предусмотрительность. При устройстве на работу я должен был выбрать страховку на такой случай. Предлагалось два варианта: 50 % и 70 % от зарплаты. Я тогда выбрал 70 %, хотя и стоила она немногим больше. И сейчас, когда я перестал работать, я потерял лишь 30 % от моей зарплаты. Но если учесть билеты на поезд, паркинг для машины, ланчи, одежду – можно сказать, я ничего не потерял. А спина после операции болеть у меня перестала.

* * *

Оказавшись не у дел и не нуждаясь в приработке, я долго блаженствовал от ничегонеделания. Пока Валя была на работе, я очень много читал, ходил днем в кино, гулял по университету. Иногда вместе с Валей садился в утренний поезд и ехал в Нью-Йорк. Провожал ее на работу, затем просто шлялся по городу. Иногда ходил на дневные спектакли или в музеи.