Никколо Макиавелли. Стяжать власть, не стяжать славу - Габриэль Педулла

получил Макиавелли, но даже крупицы наших знаний очень важны, если мы хотим подчеркнуть оригинальность его поздних произведений. Например, в архивах не сохранилось сведений о его поступлении в университет. Однако в его жизни, по всей видимости, был некий период, когда он многое почерпнул у Марчелло Вирджилио Адриани – авторитетного филолога, который с 1494 года занимал должность профессора поэтики и риторики Флорентийского университета, а с февраля 1498 года стал преемником Скалы на посту канцлера Флорентийской республики. В любом случае, образование Макиавелли было превосходным, каким бы образом он его ни получил. Похоже, он никогда не изучал древнегреческий и писал почти исключительно по-итальянски, но при этом его сочинения свидетельствуют о глубоком знании многих классических произведений, в том числе и тех, которые лишь недавно были заново открыты в латинских переводах, сделанных гуманистами, – к авторам таких книг относились греческие историки Дионисий Галикарнасский (перевод опубликован в 1480 году), Фукидид (1483) и Геродиан (1493), а также римский теоретик военного дела Элиан Тактик (1487).

Еще одно свидетельство того, что Макиавелли воспитывался в духе гуманизма, мы найдем в рукописи, хранящейся сейчас в библиотеке Ватикана. В 1490-х годах – точнее установить не удалось – Макиавелли собственной рукой переписал комедию «Евнух», автором которой был древнеримский драматург Теренций (II век до н. э.), а также философскую поэму «О природе вещей», принадлежащую перу древнеримского поэта и философа Лукреция (I век до н. э.). Возможно, он хотел филологически улучшить печатное издание, которое так и не увидело свет. И если в первом случае в этом не было ничего необычного – Теренция часто цитировали в школах, а иногда даже инсценировали его произведения на латыни, – то интерес Макиавелли к Лукрецию представляется гораздо более значимым. В книге «О природе вещей», найденной итальянским гуманистом Поджо Браччолини в 1417 году в одном из немецких монастырей и впервые напечатанной в 1473-м, содержалось поэтическое изложение противоречивой философии Эпикура, которая на протяжении всего Средневековья вызывала гнев церкви. Лукреций, в частности, отождествлял счастье с удовольствием, которое для него сводилось к отсутствию боли, и утверждал свободу воли и власть случая. Кроме того, он провозглашал, что вся материальная Вселенная состоит из атомов; восхвалял мастерство и искусства, позволившие первым людям преодолеть изначальную нищету; доказывал смертность души; предлагал читателям не бояться смерти; и даже заявлял о незаинтересованности богов в делах человеческих. Все это открыто противоречило не только религиозной ортодоксии, но и науке Возрождения, которая в своих основополагающих элементах по-прежнему зависела от Аристотеля и его комментаторов. Одним словом, тот факт, что молодой и уже склонный к мятежности Макиавелли был увлечен книгой «О природе вещей» настолько, что взялся ее переписывать, не стоит рассматривать лишь как незначительный случай из его биографии.

К этому периоду, вероятно, относятся и его первые опыты в переводе античных текстов на родной язык, о чем свидетельствует незавершенная итальянская версия комедии Теренция «Девушка с Андроса», работу над которой Макиавелли с большим мастерством закончил в зрелые годы. Но даже в этом случае переводить театральную классику решился бы далеко не каждый. В то время классические комедии и трагедии все еще исполнялись исключительно на латыни – или даже на древнегреческом, как трагедия Софокла «Электра», главную роль в которой в 1493 году с большим успехом исполнила дочь Бартоломео Скалы Алессандра. Лишь несколькими годами ранее, в 1486 году, при дворе герцога Феррарского поставили комедию древнеримского драматурга Плавта (III век до н. э.) под названием «Два Менехма», с чего началась целая серия спектаклей на родном языке. А в 1508 году там же, в Феррарском герцогстве, впервые в истории давали комедию, написанную на современном языке в полном соответствии с латинскими образцами – «Кассарию» Лудовико Ариосто. Получается, что молодой Макиавелли пытался без промедления повторить эксперименты, которые проводились по другую сторону Апеннинских гор, в Ферраре – том самом городе, где впервые попытались разгадать тайную формулу смеха, известную классикам.

Макиавелли было не суждено пойти по этому пути, хотя его страсть к театру и преданность творчеству Теренция принесут богатые плоды позже, когда его комедии будут с успехом ставить во Флоренции, Венеции и Риме. Впрочем, даже в свете ранних опытов, предпринятых в 1490-х годах, все равно ясно проявлен особый характер его любви к классическим произведениям. Макиавелли не собирался заниматься строгим филологическим изучением римских и греческих текстов, чему посвятили свои усилия большинство гуманистов и в чем преуспел его учитель Адриани – он был заинтересован именно в возрождении шедевров прошлого. Для этого их требовалось сделать доступными для широкой публики и вернуть на сцену, чего он и пытался добиться, когда работал над своей версией «Девушки с Андроса». И точно так же, хотя и не без отличий, он будет поступать впоследствии с трудами античных историков и военных теоретиков. Он стремился извлечь из любимых книг практическую мудрость Древнего Рима, которую так хотели, но оказались неспособными понять и постичь его учителя, прежде всего привлеченные научными и лингвистическими аспектами текстов. Для этого предстояло избрать другой путь. И в этот момент Макиавелли уже без колебаний идет со своими духовными отцами-гуманистами на разрыв, неизбежный и подобный отцеубийству.

Многолетний опыт в делах настоящих

19 июня 1498 года Большой совет избрал мессера Никколо Макиавелли, двадцатидевятилетнего гуманиста, подающего большие надежды, на желанную для многих должность секретаря Второй канцелярии. Во Флоренции была еще и Первая канцелярия, и от ее секретаря, или канцлера, зависело сохранение традиций, обеспечивших престиж государства. Выдающиеся гуманисты, занимавшие в разное время этот пост, например Колюччо Салютати, Леонардо Бруни и Поджо Браччолини, вели официальную переписку с папами, императорами и королями на изящной латыни. Секретари Второй канцелярии занимались не столь престижным, но более практичным делом: отвечали за рассылку писем в пределах дистретто – недавно приобретенных территорий, к которым относились Ареццо, Пистоя, Монтепульчано, Вольтерра и Кортона, – и вели корреспонденцию на принятом во Флорентийской республике тосканском диалекте итальянского языка. Вполне возможно, что назначению Макиавелли на столь важный пост способствовали дружба отца со Скалой и личные отношения самого Никколо с Адриани, в то время канцлером. Однако прежде всего в его пользу могла сыграть личная неприязнь к Савонароле, особенно если учесть, что в те дни, когда Макиавелли появился в канцелярии – кстати, сменив чиновника, симпатизировавшего доминиканцу, – пепел костра, на котором был сожжен монах, еще не остыл. И поскольку во Флоренции оставалось еще немало последователей проповедника – так называемых «плакальщиков», пьянони, – назначение ученика Адриани в столь напряженной обстановке могло показаться гарантией от возврата к прошлому.

Служба в канцелярии стала для Макиавелли своего рода вторым образованием. В посвящении к «Государю» он писал, что в эти годы приобрел «многолетний опыт в делах настоящих», совершенно иной по сравнению с «непрестанным изучением дел минувших», которым он занимался, когда