По обе стороны океана - Даниил Григорьевич Гуревич

показался жарким и даже душным. Занятия в университете еще не начались, но тем не менее нам все время попадались студенты, бродившие по тропинкам, сидевшие парами на скамейках, лежавшие с книжками на полянах или собравшиеся кружком на траве. С туром проходили группы абитуриентов, которым какой-нибудь студент, ведущий группу, рассказывал об университете, о занятиях в нем. Проходя мимо скульптуры Сигала «Авраам и Исак», мы остановились, и я объяснил Варваре Георгиевне, что это за скульптура. Когда мы проходили мимо музея, Маша задержала меня и спросила, поведем ли мы бабушку в музей. Я сказал, что не думаю. Объяснять, что бабушке это неинтересно, я не стал и сослался на ее усталость. Это было видно по ее лицу. И я понимал ее. Нью-Йорк она осматривала из окна машины. Сейчас же она как бы была участницей всего, что ее окружало. И прогулка по Палмер-сквер, и неожиданное посещение университетской часовни. И сам кампус с его никогда ей раньше не встречающимися готическими зданиями. И разные переходы, и неожиданные площади. И студенты, абсолютно не похожие на советских студентов. Она не могла понять, чем же они отличаются. Они были просто совсем другие и все тут. И экскурсии. Вскоре Варвара Георгиевна попросилась домой. Я понял, что она уже устала. Устала от впечатлений, физически устала от долгой ходьбы, и ей нужен был перерыв. По дороге домой я спросил ее, не хочет ли она отдохнуть от поездок и просто посидеть с нами дома. Варвара Георгиевна, не задумываясь, ответила, что с удовольствием.

– Папа, пока хорошая погода, давайте съездим к океану, – вмешалась в разговор Маша. – Бабушка же никогда не видела океан. И я, между прочим, тоже. Бабуля, ты хотела бы посмотреть океан?

– Хотела бы, – ответила Варвара Георгиевна и чмокнула в макушку сидевшую рядом с ней Машу.

В хитрости у нашей дочери недостатка не было. Но, в принципе, я был с ней согласен. В трех минутах от нас был съезд на скоростную дорогу, которая прямиком подъезжала к маленькому городку Спринг-Лэйкс, в котором был один из лучших пляжей в Нью-Джерси. Пляж был платный, и народу там всегда было немного. А поэтому он был чистый и спокойный, без криков и громкой музыки. Было решено, что завтра с утра мы едем на пляж. По дороге домой я заехал в магазин и купил раскладные пляжные стульчики.

Позавтракав, мы выехали из дома. Был уже одиннадцатый час. Трафик на скоростной дороге был небольшой, и уже через час с небольшим мы с нее съехали. Проехав немного по местной дороге, мы въехали в Спринг-Лэйкс. Пляжей в городке было несколько, и на дороге стояли указатели с названием улицы и пляжа, к которому она вела. Я был здесь впервые, поэтому мне было все равно, и я повернул в сторону пляжа, название, которого меня привлекло: «Belmar». Мы проезжали по улочке типично курортного обеспеченного городка. Дома в основном были двухэтажными, с открытыми террасами, с маленькими участками, усыпанными цветами, перед домом и деревьями, посаженными вдоль всей улицы. Чем дальше мы пробирались, тем сильнее чувствовался соленый запах океана. А подъехав к пляжу вплотную, мы услышали его спокойный и величественный шум. Было совсем безветренно, поэтому и не было шума прибоя. Подъехав к пляжу, я припарковал машину. Был рабочий день, поэтому машин около пляжа было немного. Я купил входные билеты, и мы вошли на пляж. Народу на нем тоже было совсем немного, поэтому я поставил наши шезлонги как можно ближе к воде и воткнул в песок широкий пляжный зонтик. Песок был желтый и довольно мягкий. Маша стала сразу раздеваться, а мы подошли к самой воде.

– Представляешь, мама, – сказала Валя, – океан тянется аж до самой Европы. Ты летела через него восемь часов.

Не ответив, Варвара Георгиевна продолжала смотреть перед собой. Не то что океана – она никогда не видела моря. Она даже никогда не была на Финском заливе. Единственным, что она в своей жизни видела, была Черная речка, около которой они одно время жили. Вид океана и то, что сказала Валя, казалось, поразило ее.

– Надо же, – наконец ответила она.

Когда я уже перед ее отъездом спросил, что ее впечатлило в Америке, она мне совершенно искренно ответила: «Все». А потом, через несколько секунд добавила:

– Океан больше всего.

Мы с Машей пошли купаться, а Валя с мамой сидели на шезлонгах и молча на нас смотрели. Потом мы поели бутерброды, которые приготовила Валя. Всего мы провели на пляже два часа, пока я не сказал, что пора возвращаться домой.

За неделю до начала занятий Маша переехала жить в школу. А буквально на следующий день Варвара Георгиевна заявила за завтраком, что хватит ее повсюду возить, она всего насмотрелась и устала бездельничать. И что она хочет заняться работой по дому. Вы, мол, выходите на работу, а я займусь хозяйством.

– Я видела, как Валя все делает, вот и я так буду. Ничего. Неизбалованные. Пусть меня Даня отвезет в магазин накупить продуктов.

– Почему Даня? Я тебя отвезу, – улыбаясь, сказала Валя. Она еще ни разу при маме не села за руль.

– А ты что, машиной управляешь? – неподдельно удивилась Варвара Георгиевна.

– Управляю, мамочка.

– Надо же.

И, позавтракав, мы втроем поехали в супермаркет за продуктами. А приехав, Варвара Георгиевна сразу же стала хозяйничать на кухне. Но прошло совсем немного времени, и мы с Валей увидели, что она опять заскучала. Тогда, как бы ей ни было горько, Валя предложила маме вернуться домой раньше. Но сначала они должны поехать с ней в магазин и купить кое-что из одежды. Варвара Георгиевна попробовала протестовать, но поняла, что это бесполезно. Вернулись они под вечер со множеством пакетов и большим чемоданом, который Валя тоже купила. Главное, что купила Валя маме, были зимняя пуховая куртка и сапоги на меху. Кроме одежды для мамы, Валя купила подарки для всей семьи. Когда перед отъездом они собирали вещи, огромный чемодан был забит под завязку. В аэропорту уже прощались без слез. Теперь мы были спокойны, что сможем видеться часто. Тогда мы еще не подозревали, что в недалеком будущем мы сможем видеться уже и в Ленинграде.

Глава десятая

Визит в новое прошлое

После отъезда Варвары Георгиевны у нас потекла наша размеренная и однообразная жизнь, разбавленная лишь путешествиями, походами на концерты и встречами с друзьями. То есть жизнь обеспеченных людей, и жаловаться на это было грешно. В девяносто втором