Бетховен и русские меценаты - Лариса Валентиновна Кириллина

8 октября – поездка августейших участников конгресса в императорскую резиденцию Лаксенбург под Веной[373]. Вероятно, об этой увеселительной поездке не стоило бы упоминать отдельно, если бы не записки В. М. Иванова, который вместе с двумя другими русскими гостями конгресса совершил частную экскурсию в замок, расположенный неподалеку от Лаксенбурга на острове. Описание того, что они там увидели, удивительным образом напоминает сценическую обстановку второго акта оперы «Фиделио», а именно страшную темницу, в которой томится Флорестан. Об этом сходстве можно судить не только по описанию из текста либретто, но и по гравюре, на которой запечатлена ключевая сцена второго акта в постановке 1814 года, где Леонора (примадонна Анна Мильдер) бросается между тираном Пицарро и своим мужем, чтобы спасти его от удара кинжала.

Иванов писал: «К замку сему, окруженному озером, подъехали мы (т. е. Князь А. М. Голицын, Н. М. Лонгинов и я[374]) на пароме. Огромные готические ворота были заперты: я постучал в них кольцом, и часовой немедленно отворил их. – Почтенный комендант замка показывал нам все достопримечательности сего места: небольшую церковь, комнаты бывших Императоров, теремы, длинные галереи, подъемные диваны, которые из первого этажа поднимаются во второй, комнаты рыцарские и тайное Судилище, напоминающее страшные времена Инквизиции. Потом Комендант показывал башню, чрез которую спускали тайных подсудимых в глубокую тюрьму. Любопытствуя видеть сие ужасное место, мы вступили в мрачную темницу: к стенам прибиты тяжкие цепи, вместо стульев и постелей – голые камни. Огромные своды, едва освещаемые лучами солнца, ведут в подземные пещеры. Рассматривая со вниманием сию обитель ужаса, я увидел под одним сводом сидящего в белом саване узника; руки и ноги его обременены оковами, на левом плече вышит красный крест, на голове белый капюшон; бледное, изнуренное лицо, дикие взгляды и обросшая борода придавали ему отчаянный вид; я подхожу к нему, – вдруг узник встает с камня и, гремя цепями, простирает ко мне руки, как бы умоляя о сострадании. Невольный трепет объял меня. Рассмотрев ближе, я с удивлением увидел искусно сделанную восковую статую, действующую посредством скрытого механизма. Пронзительная сырость и испорченный воздух принудили нас скорее оставить сию темницу»[375].

Нет оснований предполагать, что императрица также видела эту зловещую инсталляцию, однако описание Иванова показывает, что события, происходившие во втором акте «Фиделио», и созданные театральным декоратором картины подземной темницы вовсе не были оторваны от реальности. Поскольку и Лонгинов, и Иванов входили в окружение императрицы, а Лонгинов был с нею в постоянном контакте, они могли рассказать ей об увиденной ими мрачной достопримечательности.

10 октября – все монархи присутствовали в театре Ан дер Вин на представлении оперы Игнаца фон Зейфрида «Моисей».

11 октября – в императорской резиденции Шёнбрунн для августейших гостей была представлена опера Франсуа-Адриена Буальдьё «Иоанн Парижский».

16 октября – в помещении школы верховой езды в Хофбурге состоялось исполнение оратории Георга Фридриха Генделя «Самсон»; присутствовали все коронованные особы[376]. Можно предположить, что среди слушателей, число которых достигало 4000, мог оказаться и Бетховен, который был страстным почитателем Генделя. К тому же многие из его друзей и знакомых (в частности, граф Мориц Дитрихштейн, граф Антон Георг Аппоньи, Йозеф Зонлейтнер и прочие) участвовали в подготовке этого концерта, и Бетховен мог получить от кого-то из них особое приглашение. Хор и оркестр, составленные как из профессионалов, так и из любителей, насчитывали 700 участников, что для Вены было чрезвычайным событием.

17 октября – Елизавета Алексеевна посетила дом инвалидов и пожертвовала им 100 рублей, а также посетила общедоступную больницу и приют для сирот[377].

18 и 19 октября – празднества в честь годовщины Битвы народов под Лейпцигом (1813). Граф Разумовский дал в своем дворце гала-обед для 700 гостей.

26 октября – австрийская императрица Мария Людовика дала обед в честь именин матери Александра I, вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Вечером бал по тому же поводу устроил в своей резиденции русский посол в Вене граф Густав Оттонович Штакельберг. Императрица Елизавета Алексеевна присутствовала на обоих торжествах, о чем сообщалось не только в официальном отчете, но и в дневнике Генца[378].

28 октября – днем состоялся обед у императрицы Марии Людовики в честь именин королевы Дании, Марии Софии. Неизвестно, была ли там Елизавета Алексеевна, но вечером того же дня, поскольку официальных мероприятий не предполагалось, она вместе с сестрами императора Александра, великой княгиней Екатериной Павловной, принцессой Ольденбургской, и великой княгиней Марией Павловной, супругой наследного принца Саксен-Веймар-Эйзенахского, посетила представление оперы Бетховена «Фиделио» в Кернтнертортеатре. Эти подробности известны из единственного источника – дневника Карла Бертуха, который был очевидцем приезда трех августейших дам в театр и их преждевременного ухода из-за того, что великой княгине Екатерине Павловне стало плохо[379]. В какой мере нездоровье Екатерины Павловны было серьезным, неизвестно, но правила этикета не позволяли императрице и великой княгине Марии Павловне оставаться на представлении. Бертух не сообщил, в какой момент действия оперы три дамы покинули театр.

Этот неофициальный и явно спонтанный визит не отмечен больше почти нигде (имеется лишь скупая заметка в Rigasche Zeitung о посещении императрицей и великими княгинями «придворного театра» без упоминания «Фиделио»)[380]. Кто был инициатором посещения спектакля, неизвестно. Сама ситуация выглядит несколько странно, если учесть, что Елизавета Алексеевна находилась в не очень близких отношениях с сестрами своего супруга (о трудностях в их общении писала, в частности, фрейлина императрицы, Роксандра Скарлатовна Стурдза, присутствовавшая на конгрессе[381]). Однако Елизавету Алексеевну и Марию Павловну объединяла любовь к серьезной музыке, поэтому идея посетить представление оперы Бетховена могла, вероятно, исходить от одной из них. Более того, можно предположить, что это могло быть сделано по рекомендации графа Разумовского, с которым члены императорской семьи общались очень интенсивно. Постановка третьей редакции «Фиделио», осуществленная на сцене Кернтнертортеатра 23 мая 1814 года, произвела фурор, и опера, считавшаяся ранее неудачной, несценичной и слишком сложной для восприятия, была, наконец, признана не только знатоками, вроде Разумовского, но и широкой публикой.

Момент для посещения театра также был выбран удачно: в нескончаемой веренице придворных празднеств образовалась небольшая лакуна, поскольку император Александр вместе с императором Францем отправился на несколько дней в Венгрию. Между тем известно, что Александр, ценивший инструментальную музыку, старался избегать театральных представлений, неважно, драматических или оперных. На некоторых спектаклях он был вынужден присутствовать, поскольку они давались в его честь, но сам театром не интересовался. А. И. Михайловский-Данилевский сообщал о представлении некоей комической оперы в Мюнхене в мае 1815 года: «Государь казался скучным. Он не любил