Угловы. Семья врачей. Век Добра и Любви - Эмилия Викторовна Углова

Пусть она будет для Вас золотой.

Разгар нашего застолья был омрачен известием о смерти В. М. Шукшина. Мы с большим огорчением об этом услышали. Недавно вышла в журнале «Наш современник» повесть В. М. Шукшина «До третьих петухов». Федор Григорьевич сказал тогда: «Отрадно знать, что не переводятся на русской земле такие большие таланты». И вот теперь Шукшина нет. Кто виноват в его преждевременной смерти: обстоятельства, непримиримый характер, или он был кому-то неугоден, ему завидовали?

В конце вечера Федор Григорьевич прочитал собравшимся гостям свою любимую поэму Пушкина «Братья разбойники». Вначале он рассказал, как эта поэма в далекие студенческие годы спасла его от конфликта с разнорабочими сплава по реке Лене. Интеллигентный студент казался «белой вороной» в стане крепких парней, среди которых было немало бывших заключенных. Чтение Пушкина на причале заставило компанию другими глазами взглянуть на их спутника. Подробно этот случай описан в книге «Сердце хирурга».

Много раз слушала я «Братьев разбойников» в его прочтении, и каждый раз волновалась, сердце замирало. Он, казалось, с каждым разом читал ее все вдохновеннее и артистичнее. Голос то звучал громко, то затихал до шепота. Когда он говорил от имени второго умирающего брата, то говорил с болью, ослабленным, затихающим голосом. Рассказывал, что так же выразительно читал стихи и прозу его отец, хотя был простым слесарем.

* * *

В начале 70-х годов приехала младшая сестра Федора Григорьевича Людмила Григорьевна с Дальнего Севера, куда два года назад отправилась со своим сыном-подростком Олегом зарабатывать себе прибавку к пенсии. Олег работал в группе золотоискателей, намывал золото. Людмила Григорьевна была единственным почтовым работником, обеспечивающим много операций на почте. В ее ведении были денежная касса, охрана большого здания, вокруг которого на многие километры ничего не было. Вдали – леса, часто слышится вой волков. Особенно зимой.

Однажды к ней стал подбираться какой-то парень, сбежавший из лагеря. Узнал, что здесь работает маленькая, худенькая женщина, да еще одна. Вот он и решил отобрать у нее все деньги, вырученные за день.

Людмила Григорьевна сидела за столом посредине комнаты, хорошо просматривала все, что находилось перед ней. Увидев подкрадывающегося парня, громко сказала: «Я ворошиловский стрелок, бью без промаха». Она подняла пистолет и прицелилась. Решив, что лучше с ней не связываться, беглец попятился назад и вскоре исчез из ее поля зрения. Бесстрашная была она. Одна, вдали от поселка, она не боялась ни людей, ни зверей, знала, что может защитить и себя, и денежную кассу, имея при себе оружие. Вечером деньги увозили инкассаторы, а привозили их из разных отдаленных поселков и деревень.

Людмила Григорьевна единственная из братьев и сестер не захотела получить высшее образование. Федор Григорьевич упрашивал ее учиться дальше после окончания техникума. Откладывал ей деньги на учебу, но она сопротивлялась. Увлекалась спортом, была лучшим буденновским наездником и ворошиловским стрелком.

Заработав себе повышенную пенсию, Людмила Григорьевна приехала помогать брату по хозяйству. Войдя на кухню, она увидела маленького Гришу и строго на него посмотрела. Своих сыновей Мишу и Олега она воспитывала в строгости и трудолюбии. Гриша опешил. Он остановился под ее взглядом, недоумевая, как это она не улыбается ему, не заигрывает с ним, как другие.

Как только Гриша научился писать (в пять лет), то сразу стал сочинять рассказы про себя и тетю Люду, которая всегда являлась отрицательным персонажем. В тетрадке он даже изображал ее интонации и поучительные речи. Позже, когда она возила его в оперный театр, в детский хор, в музыкальную школу, кормила его блинчиками и вкусными биточками, он изменил свое отношение к ней и полюбил ее. Единственное, чего ей не удалось добиться от него, – это заниматься спортом. Пробовала водить его на баскетбол, даже на греблю в клуб на Малой Невке, но он уходил от спорта и тяготел к музыке.

Людмила Григорьевна прожила у нас несколько лет, периодически меняясь с моей мамой и дядей Леней с тетей Нилой, которые приезжали два раза в год, помогая мне с Гришей, когда я вышла на работу.

Несколько раз к нам приезжал Иван Григорьевич – старший брат Федора Григорьевича. Он всегда старался обследоваться у своего брата. На этот раз он приехал на операцию, которую решил доверить только ему, хотя старался не выделять младшего брата. Когда я ему говорила, какой талантливый хирург Федор Григорьевич, он отвечал: «Мы все ребята не без таланта».

Операция прошла гладко и быстро. Федор Григорьевич удалил ему паховую грыжу.

Иван Григорьевич жил на Украине, вдали от больших городов, привык во всем экономить. После операции он прожил некоторое время у нас и как раз в те дни, когда в городской квартире был ремонт. Ремонтировалась ванная. Снимали старую облицовочную плитку. Иван Григорьевич бился за каждый квадрат плитки, возмущался и не давал ее снимать, убеждая нас, что нельзя снимать плитку, если она еще не упала и не разбилась. Он был очень добрый и интеллигентный человек, учитель русского языка и литературы. Говорил, что украинский язык – это хорошо испорченный русский. Худенький, малоежка, следил за своим здоровьем и, если что случалось с ним, обращался к своему брату, приезжал на обследование.

В конце 70-х годов он долго не писал и не появлялся. Мы с Федором Григорьевичем находились в Ессентуках на лечении. Вдруг получаем телеграмму от жены Ивана Григорьевича, Ульяны: «Ваня тяжело болен, хочет проститься».

Август, тепло. Федор Григорьевич собрался ехать налегке, но я ему положила теплый свитер и плащ, и не зря. Уже в дороге погода резко изменилась. Пошел дождь, подул холодный ветер вплоть до бури. Федор Григорьевич не раз вспоминал потом, как его выручили теплые вещи, положенные мною. Прилетел он днем. Иван Григорьевич не вставал, лежал осунувшийся, резко похудевший. При взгляде на брата Федор Григорьевич заметил у него пожелтевшие склеры и кожу лица. Пропальпировав живот, сразу уяснил, что имеется опухоль в районе 12-перстной кишки – фатерова соска, куда впадают протоки желчного пузыря и поджелудочной железы. Но все же решил уточнить диагноз, позвав лечащего местного хирурга. Местный хирург согласился с диагнозом. Решили обсудить возможность оперативного лечения. При обследовании были выявлены метастазы в области печени, желудка и кишечника. В таком случае операция не показана.

Федор Григорьевич объяснил брату, что не надо делать операцию, а необходимо лечиться медикаментозно.

Иван Григорьевич по-видимому обо всем догадывался: «Федя, как же так, ведь я так надеялся, что ты прооперируешь меня. Значит, мое положение безнадежное?»

Через месяц Ивана Григорьевича не стало. Прожил он 80 лет.

В Ленинграде ждало