Судьба, судьбою, о судьбе… - Лилиана Иоганес-Эдуардовна Бреверн

издательства и заняться только переводом, его директор Георгий Андреевич Анджапаридзе заключил со мной сразу три договора. Первый — на редактуру романа «Шестой остров» автора Чаварриа (перевод с испанского), второй — на переиздание романа «Яма слепых» (в моем переводе) классика португальской литературы Алвеса Редола и третий — на перевод романа Виторино Немезио «Непогода в проливе». Все три книги успешно вышли в свет в серии «Зарубежный роман XX века» в 1990 году.

Как сейчас помню Москву середины девяностых, когда город просто замирал у экранов телевизоров, следя за судьбой страдалицы рабыни Изауры, героини нескончаемого бразильского сериала, сделанного по роману бразильского классика конца XVIII века Бернардо Гимараэнса. И 1еоргий Андреевич Анджапаридзе, у которого уже тогда пульсировала коммерческая жилка, попытался склонить меня к переводу именно этого романа:

«Вы только представьте себе, Лилиана Эдуардовна, в какие тысячи вам обернется этот перевод, а издательство просто обогатится — ведь читатель книгу расхватает мгновенно. Найдите в Библиотеке иностранной литературы книгу и посмотрите ее на предмет перевода… А Виторино Немезио переведете позже».

Отказаться найти книгу во ВГБИЛе и посмотреть ее я не сочла возможным. Но когда взяла ее, тонюсенькую, в руки и полистала, мне стало абсолютно ясно, что переводить ее бессмысленно: издательство не только не обогатится, но и понесет убытки, а моя репутация достойного переводчика явно пострадает! Ведь из крошечного романа (если вообще его можно назвать романом) бразильский сценарист создал чуть ли не эпопею.

«Нет, Георгий Андреевич, лично я за перевод «Рабыни Изауры» не возьмусь, а продолжу переводить роман Виторино Немезио «Непогода в проливе».

Однако народ нашего демократического государства требовал «Рабыню Изауру». И очень скоро на книжных развалах у выходов из метро и у входов в кинотеатры появилась столь полюбившаяся в перестроечные времена кинематографическая версия любовной истории. А позже — и все прочие кинематографические любовные истории населения Латинской Америки.

Кто на этом обогатился? А кто обнищал духом? Об этом страна узнала много позже.

XXVIII

После долгого молчания Жорж снова позвонил мне и сказал, что у моего племянника не очень-то получается сменить материнскую фамилию на отцовскую.

— Оказывается, ваш брат, Лилиана, какое-то время был с женой в разводе.

— Ах да, действительно, — ответила я, — они даже жили в разных городах: она — в Москве, а он — под Севастополем. Но потом вроде бы поженились снова. Честное слово, Жорж, я не следила за регистрацией актов гражданского состояния этой семьи, — продолжила я, начиная раздражаться. — И потом, какое мне дело, поженились они снова или нет?! Ни на первой их свадьбе, ни на второй я не была. Да и мама тоже! Не приглашали! А вас-то, Жорж, почему все это так волнует?

«Похоже, взятые у меня Жоржем бумаги об отце не помогли племяннику в его желании сменить фамилию», — подумала я.

— Да, дело в том, Лилиана, что, женившись второй раз на своей собственной жене, ваш брат, как сказали в ЗАГСе, должен был усыновить своего сына, вашего племянника. А он этого не сделал, и теперь ваш племянник — не сын своего отца, а сын того, чью фамилию он носит.

— Прекрасно, Жорж, прекрасно. Значит, он сын своего деда по материнской линии и брат своей матери?! А знаете, меня радует, когда тот, кто ничем ни брезгует и все делает по расчету, остается в проигрыше. Однако вот какая штука: при том, что мой племянник, как получается, не сын своего отца, а сын того, чью фамилию носит, а следовательно, и не мой племянник и не внук моего отца, он, при всем этом, как написал мне в письме ссылающийся на вас ганноверский Бернхард фон Бреверн, который теперь после смерти Олафа возглавляет нашу большую семью Бревернов, старается (очень старается! — подчеркнул Бернхард) найти документированные доказательства происхождения моего отца, моего деда и даже моего прадеда. Как это? Ведь племянник мой совсем недавно сказал мне, что ничего не знает даже о своем деде — моем отце! Не знает ни когда тот умер, ну и, естественно, ни где тот похоронен. Но оставим это, Жорж! Когда собираетесь в Москву?

— Пока не собираюсь. Уж очень неприятный — как это вы, русские, говорите — осадок остался у меня от моего последнего визита.

— Но почему осадок?! Подумаешь, проверили, кто вы такой, и все!

— Все-то все, но…

— Тогда куда держите путь теперь и где побывали за последнее время? — уже не без ехидства спросила я.

— Был в Азербайджане, собираюсь на Украину.

— Значит, из горячей точки в горячую же?! Что вас туда влечет, Жорж, или кто вас туда посылает и зачем?

— Дела посылают, Лилиана, дела фирмы, на которую я работаю. Однако, пора кончать беседу. Начальство пришло. Звоню из офиса. Всего наилучшего.

В трубке послышались короткие гудки. Я даже не успела попрощаться. Какое-то время раздражение от разговора с Жоржем не только не утихало, а, наоборот, нарастало, вынуждая припоминать его прежние недомолвки или отказы от ранее сказанного, уж не в расчете ли на мою старческую память?

Память у меня, Жорж, в моем возрасте отменная. Она меня ни разу не подводила. И ваши последние слова, сказанные по телефону в спешке, что из одной горячей точки в другую вас посылают дела, долго не шли у меня из головы.

«Да, да, конечно, дела Consultant en Ressources Humaines. Но какие? Самое ли подходящее время заниматься сегодня подбором работников для фармацевтических фирм Франции в бывших республиках Советского Союза, особенно в тех, где сейчас идут цветные революции? А может, как раз сегодня — это самое оно: ловить рыбку в мутной воде? Кто вы, Жорж де Бреверн?! И почему вы де Бреверн, а не фон Бреверн? Ах, да! Конечно, вы родились в Париже в 1943 году в семье эмигрантов. Однако, в том же Париже в то же время проживал некий мсье Жорж фон Бреверн, о существовании которого я узнала еще в 1977 году, когда вам, Жорж де Бреверн, было всего 34 года 268

Так вот, как узнала я из достоверных источников, мсье Жорж фон Бреверн, проживая в 1977 году в Париже по адресу 84 Фобур Сент-Оноре (8), был весьма уважаемым человеком и состоял членом престижного парижского аристократического клуба, в котором хоть изредка, но все-таки появлялся.

Собираясь в 1991 году в Париж, я написала ему письмо в надежде на встречу, но ответа не получила. «Скорее всего его, Жоржа фон Бреверна, уже не было в живых, как и не оказалось много позже