Судьба, судьбою, о судьбе… - Лилиана Иоганес-Эдуардовна Бреверн

Да, согласно мнению испанских историков, Толедо — самый испанский город из всех городов Испании, и побывать в нем просто необходимо, даже если у тебя всего два дня пребывания в стране.

Почему-то мне кажется, что в Толедо мы приехали к вечеру (а может, потому, что здесь красного цвета земля и свинцовое небо, и это придает городу мертвенную бледность), но, где ужинали, ночевали, а потом завтракали, хоть убей, не помню. Зато прекрасно помню дом и музей Эль Греко, его мастерскую с портретом святого Петра на мольберте и картину «Похороны графа Оргаса», и невероятно красивый женский портрет, написанный для картины «Святое семейство», который всегда был (естественно, в репродукции) у мужа в мастерской на виду. Ну и, конечно, невозможно забыть весь дышащий древностью город с его собором, солнечными воротами, узенькими улочками и маленькими лавочками с манящим нас, женщин, названием «Золото Толедо».

Вот в такой лавочке я и купила себе в 1979 году маленький нагрудный золотой кошелек на цепочке, который с тех пор ношу, удивляя всех и каждого чем-то никогда не виденным.

Время в поездке по Испании бежало быстро. И вот мы, распрощавшись с Толедо, уже держали путь в края Дон-Кихота Ламанчского, включающие провинцию города Сьюдад Реаль, большую часть Альбасете, Толедо и Куэнку.

Теперь здесь, на равнинных землях Ла-Манчи, нас встречают не бегущие навстречу рекламные быки, а огромные ветряные мельницы, с которыми так отважно сражался Дон-Кихот Ламанчский — герой Мигеля де Сервантеса Сааведры.

Ознакомившись со всеми достопримечательностями прославленной Сервантесом равнины Ла-Манчи, где совершал свои знаменитые подвиги хитроумный идальго, мы продолжили следовать курсом, предначертанным нам «Союзом обществ дружбы с зарубежными странами», конечным пунктом которого была Барселона.

По пути наш батюшка из Петрозаводска все время давал, как говорят теперь, «мастер-классы» своим испанским коллегам и их пастве, которая, внимая хорошему испанскому этого молодого русского священнослужителя (не общаться же ему с Богом и испанскими прихожанами на старославянском!), вполне возможно, дивилась его речам и донкихотству.

Теперь наш путь лежал в Аликанте, Валенсию, Террагону и Барселону. Аликанте помню плохо. А может, мы и не были в Аликанте, а прямиком направились в залитую солнцем и обласканную теплыми волнами Средиземного моря Валенсию, в которой соединилось все: и провансальская элегантность, и итальянская непринужденность, и арабская фантазия.

В центре города, естественно, высился кафедральный собор, и именно от него расходились пути-дороги приехавшего сюда туриста. Но мы не туристы. Мы — посланцы Общества дружбы с зарубежными странами. И потому кто-то выступает в местном «Обществе дружбы Испания — СССР», кто-то изучает местные художественные промыслы и дарит русские матрешки, кто-то архитектуру, а кто-то отдыхает в шезлонге на балконе своего номера. И это я! А может, это было в Террагоне? Конечно, в Террагоне!

Выйдя на балкон, я села в шезлонг и тут же зажмурилась от бескрайней синевы морского простора, смыкавшегося на горизонте с голубым куполом неба. Красота, тишина, воздух! Да, именно здесь, в отеле «Террако», наш батюшка, окончивший МГИМО (что меня тогда потрясло до глубины души), искупался в открытом бассейне. Молодец! Ей-богу, молодец!

А вот и последний пункт нашего пребывания в Испании — раскрасавица Барселона. Впечатляющий морской порт, площадь Испании, площадь Каталонии, недостроенный храм Святого Семейства — великое творение каталонского архитектора Гауди, Рамбла — бульвар, прогуливаясь по которому я впервые увидела таких красивых испанских женщин (к сожалению, все они оказались проститутками) и не менее красивых мужчин того же профессионального клана. (В те годы для нас, советских, подобное явление было исключительным.) Ну и, конечно, феерический фонтан и Национальный дворец на горе Монтжуик, куда нас привезли перед тем, как отправиться в аэропорт Барселоны, чтобы самолетом через Рим вылететь в Москву.

Вернувшись из Рима в Москву, я, как говорится, прямиком попала с корабля на бал, правда, прощальный, который по случаю своего отъезда из Москвы давал Его Превосходительство Посол Португалии Фернандо Магальяэнс Крус.

Прием был дневной. Я вошла в зал, несколько припозднившись.

Посол и его супруга были заняты гостями, которые с бокалами вина разбрелись по всем комнатам. Я стояла как неприкаянная, правда, тоже с бокалом вина в ожидании чего-то, а скорее кого-то знакомого, как вдруг Посол быстрым шагом прошел мимо меня, даже не взглянув в мою сторону. Боже! «Неужели это результат того, что я отказалась прийти на обед в Посольство после начала афганских событий и временного отзыва Его Превосходительства из Москвы?! Не может быть», — думала я. И тут же услышала:

— Лилиана! Я не узнал вас. Где вы были?!

— Я была в Испании, — ответила я.

— Отдыхала! — сказал он утвердительно.

— Отдыхала! — согласилась я.

— А мы с супругой прощаемся с Москвой и отбываем в Португалию. Наше время истекло. Будем скучать по Консерватории и Большому театру.

— А я по Вашему Превосходительству и Вашей супруге, с которой у нас оказались общие знакомые среди португальских писателей. Ваша супруга вспоминала, как она училась с ними на филфаке Лиссабонского университета.

— Ничего, ничего, на смену нам приедут новые и тоже образованные люди и будут помогать вам в вашей благородной работе. Я в этом уверен! («Блажен, кто верует!» Череда последовавших за ним Послов и их советников изданием португальской литературы в России просто не интересовалась.)

И мы распрощались без надежды на встречу; Посол был уже в возрасте и, похоже, выходил на пенсию. Да, в семьдесят девятом он выходил на пенсию, а мне в июле семьдесят девятого года исполнялось всего-то (как я говорю теперь) пятьдесят лет.

Июль — самый неподходящий месяц для любого сбора гостей. Все родственники и друзья в отъезде. Никого не собрать, как ни старайся. А тут пятидесятилетний юбилей, приказ директора и конверт с деньгами.

Ну я и устроила всем праздник в нашем чисто женском коллективе, естественно, пригласив мужской пол из других редакций на чашечку чая с пирогами и тортом собственного приготовления, фруктами и шампанским.

Пришли, конечно, самые близкие мне редакторы, корректоры, техреды, художники и даже работники АХО, которые любили меня за открытость и уважительное отношение к ним и их труду. Не сумел прийти только главный художник нашего издательства Георгий Клодт (для меня просто Юра), он последние годы болел, но сделанную мне в подарок книгу прислал со своей женой Галей.

Книга называлась «Бреверниада», ИХЛ, 1979. Открывалась она посвящением Лиле Бреверн. Потом на шмуцтитуле шел подзаголовок «Бестолковый словарь толковых понятий», в котором первые слова были взяты из энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «Бреверны и Бреверн де ла Гарди ведут