Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов

Турецкая армия предприняла поход на Астрахань (1569 год), а крымцы осуществили опустошительный набег на Москву (1571 год). Русь не пала духом и продолжала одерживать победы. В январе 1573 года русские взяли Васенштейн (Пайду) – опорный пункт шведов в Прибалтике, а через два года – Пернов (Пярну). В этот период русские контролировали большую часть Прибалтики; из числа крупных пунктов только Рига и Ревель находились вне зоны этого контроля.

Изнурительная Ливонская кампания не являлась религиозной войной. Русь не боролась за права православных братьев, которых в Прибалтике (Ливонии) тогда практически не было. К началу Ливонской войны на этих территориях, как и в Швеции, утверждался Протестантизм, который в Москве воспринимали как явное богоотступничество. Иоанн Грозный в письме Курбскому в 1564 году прямо об этом написал.

«Если же ты возразишь, – писал Иоанн, – что мы тоже воюем с христианами – германцами и литовцами, то это совсем не то. Если бы и христиане были в тех странах, то ведь мы воюем по обычаям своих прародителей, как и прежде многократно бывало; но сейчас, как нам известно, в этих странах нет христиан, кроме мелких церковных служителей и тайных рабов Господних»[416].

Борьба велась за возвращение «исконных вотчин», о чем Иоанн Грозный не раз говорил и писал в ходе Ливонской войны. В полном титуле Первого Царя значилось и его владение – «вифлянская» (ливонская) земля. Царское величание звучало следующим образом.

«Божией милостью, Великий Государь Царь и Великий Князь Иоанн Васильевич всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Государь Псковский, Великий Князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарских и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и иных, и всея Сибирской земли и Северные страны Повелитель, и Государь земли Вифлянской и иных»[417].

Свое морально-династическое превосходство Первый Царь не раз демонстрировал в переписке с «врагами Земли Русской». Наглядно это видно из посланий Иоанна Шведскому Королю Юхану (Иоганну) III (1568–1592), отправленных в 1571 и 1573 годах. Острота высказываний Царя вызывалась не только тем, что Юхан был лишь третьим королем из династии Ваза, пришедшим к власти в результате дворцового переворота, но и тем, что Швеция, обретшая свою политическую самостоятельность только в 1523 году, являлась открытым недругом Руси.

В самом начале первого послания Грозный обрушивал на адресата всю велеречивую мощь царской титулатуры, указывая и источник своих властных прерогатив. «Бог наш Троица, Отец, Сын и Святой Дух. Им же цари царствуют и силой пишут правду, тем же владеют скипетром державы Российского царствия, и Его милостью и хотением держим скипетры Российского царствия». Шведского правителя он именует лишь «третьим королем», не отмечая никакого сакрального знака в его власти. Себя же он требует величать в посланиях «Божьей милостью, благоверный Великий Государь Царь Иоанн Васильевич всея Руси самодержец».

Грозный выставлял Юхану различные претензии политического характера и рекомендовал «мир крепко держать», как то делал его отец Король Густав (1523–1560). Царь напомнил Юхану, что еще «при нашем прародителе» «великом государе» Ярославе Мудром, который в Вифляндской (Ливонской) земле град «Юрьев поставил», Шведская земля «послушна была».

Шведский Король Юхан III

Й.-Б. ван Утер, XVI в.

Царь не считал все отношения и соглашения, которые раньше существовали между Швецией и Новгородом суверенными. Новгород «вотчина наша извечная», это не есть другое государство. Русские правители всегда имели власть самодержавную, были полными хозяевами своей земли – «вотчины». Особо возмущало Грозного, что Король ссылался в письме на свои права как монарха, в силу признания их другими коронованными правителями. «А что римский цесарь и король французский с вами мирные грамоты пишут, то в их воле, нам на то взирать не требуется». Царь язвительно замечает, что ему «известно», как отец Юхана Густав стал правителем «необычным» путем, и то вам «лучше ведомо»[418]. (Густав I Ваза взошел на престол в результате восстания против датского владычества.)

Чувство же полного родового превосходства Грозный явил в послании Королю Юхану от января 1573 года. Здесь уже он не объясняет и убеждает, а выносит свои вердикты и по поводу морального облика самого Короля, и в связи с враждебной политикой Швеции по отношению к Руси. Иоанн Васильевич уязвлен и оскорблен тем письмом, той «грамотой», которую сподобился прислать ему, Самодержцу, жалкий безродный правитель из заморской страны. В ней не было требуемого почтения, и отповедь Царя – беспощадна.

«Ты пишешь, – заявлял Иоанн Грозный, – свое имя впереди нашего – это неприлично, ибо нам брат – цесарь римский и другие великие государи, а тебе невозможно называться им братом, ибо Шведская земля честью ниже этих государств… Если ты говоришь, что Шведская земля вотчина отца твоего, то ты бы нас известил, чей сын отец твой Густав, и как деда твоего звали, и был ли дед твой на королевстве, и с какими царями он был в братстве и в дружбе, укажи нам всех их поименно и грамоты пришли, и мы тогда уразумеем». Вряд ли Царь хорошо знал историю рода Ваза, но что он не королевских кровей, в том сомнений не существовало.

Для династическо-легитимного мировоззрения той поры уличение в «безродности» являлось откровенно унизительным. Царь эту тему постоянно держит в фокусе внимания; это как бы тот смысловой фон, на котором он артикулирует свои прочие тезисы. Монолог развивается крещендо и приобретает обличительный характер. «А это истинная правда, а не ложь, что вы мужичий род, а не государственный. Ты пишешь нам, что отец твой – венчанный король, а мать твоя – венчанная королева; но хоть отец твой и мать – венчанные, а предки-то их на престоле не бывали!»

Это был чрезвычайно сильный аргумент, потому что соответствовал действительности. Хотя род Ваза был старинного происхождения, но предки Короля коронообладателями никогда не являлись. Грозный это хорошо знал, а потому, явно с издевкой, заявлял: «А уж если ты называешь свой род государским, то скажи нам, чей сын отец твой Густав и как деда твоего звали, и где на государстве сидел, и с какими государями был в братстве, и из какого ты государского рода? Пришли нам запись о твоих родичах, и мы по ней рассудим».

Трудно было надеяться на то, что Король будет посылать генеалогические подтверждения. Да, Царю этого и не требовалось. Он как правитель имел дело еще с Густавом, о котором получал сведения из разных источников, в том числе и от русских купцов, бывавших по своим делам в Швеции. «А нам доподлинно известно, – продолжал обличительную тираду Царь, – что отец твой Густав происходил из