Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид

– Что?! – заорал Барри [25].

Газета отправилась в мусорную корзину, а Эмиль ушел не солоно хлебавший.

18 декабря Лерой и его дочь Мэри Чедвик купили билеты на пароход «Претория», который отправлялся из Парижа в Нью-Йорк. К своему ужасу, Лерой обнаружил, что у него не хватит денег на два билета первым классом. Он пытался убедить Мэри путешествовать в каюте первого класса, но безуспешно: дочь не оставила его страдать в одиночестве. И вот впервые в жизни Лерой Чедвик поднялся на борт парохода как пассажир второго класса. Билеты обошлись ему в 57 долларов каждый плюс попранное достоинство.

Последние недели выдались долгими и трудными. Ему пришлось бесконечно краснеть от стыда. Отвечая на расспросы репортеров, Лерой уверял, что ничего не знал о Карнеги, о махинациях Кэсси с векселями – вообще ничего. Один из самых старых друзей предал его. Кредиторы преследовали его по всей Европе, требуя немедленно выплатить долги. Какой абсурд! Если они читали газеты, то должны были знать, что ему нечем платить. Они с Мэри были вынуждены телеграфировать друзьям, чтобы занять у них денег. А теперь еще второй класс!

Доктор Чедвик превратился в комок нервов: в каждом приближающемся человеке видел угрозу, в каждом слове – издевку. Он пугался даже собственной тени. Один репортер спросил его, не думает ли он, что ему тоже предъявят обвинение. Ему – обвинение? Как преступнику?!

Добравшись до каюты под номером 171, Лерой остановился в дверях. Как и во всех помещениях нижней палубы, здесь не было иллюминаторов. Ожидаемо, но все равно неприятно. В тесном пространстве, всего два на два с половиной шага, даже нормальная кровать не помещалась. Вместо этого из стены торчали две узкие койки, одна над другой. Всю оставшуюся площадь занимала маленькая кушетка. Вряд ли каюта Мэри была просторнее. Лерой решил, что будет проводить на палубе как можно больше времени [26].

Четыре дня спустя, пока «Претория», пыхтя трубами, пересекала океан, округ Кайахога предъявил доктору Лерою Чедвику и его жене общее обвинение в подделке документов [27].

Удар следовал за ударом. Кэсси не предполагала, что ее мужа тоже привлекут к ответственности. Лерой был так далеко. Если бы только она могла поговорить с ним, как-то успокоить. Она знала, что сумела бы вернуть его доверие, если бы только встретилась с ним лицом к лицу. Оставшись наедине с мужчиной, она могла заставить его видеть реальность в ином свете.

А реальность, о которой писали в газетах и обвинительных актах, была такова: Кэсси Чедвик подделала подпись Эндрю Карнеги в нескольких документах, использовала их для получения займов и вступила в сговор с двумя банкирами с целью нецелевого использования средств их банка. Но что, если посмотреть на эти факты под другим углом? Да, все эти деяния были совершены, и совершены Кэсси Чедвик. Но что, если она все же не виновна? Что, если преступления были совершены в припадке безумия?

Когда-то эта версия отлично сработала. Вот Джей Доули и подумал, а не спасет ли она его клиентку и в этот раз. В конце декабря Кэсси обследовали два судебных психиатра. Как будто прошлое вернулось или настоящее поехало обратно по тем же рельсам. Смешно было даже предположить, что она совершила половину того, что совершила, будучи не в своем уме. Однако жители Вудстока купились на подобную глупость 25 лет назад. Ладно, решила Кэсси, она согласна побыть сумасшедшей, если это поможет выбраться из тюрьмы.

А потом вышла статья.

Доктор Аллан Маклейн Гамильтон, внук отца-основателя Александра Гамильтона, о безумии знал все – понимал его суть, форму и структуру. Как психиатр-эксперт, он изучал разные виды помешательства на протяжении десятилетий, писал научные статьи, читал лекции и практиковал в приютах, тюрьмах и богадельнях на печально известном острове Блэквелл в Нью-Йорке. С ним консультировались по делам двух убийц президентов – Шарля Гито и Леона Чолгоша. Если кто-то и мог понять мышление преступника, так это доктор Гамильтон.

В декабре того же года он согласился дать заключение, на основании которого суд постановит, вменяема ли Кэсси Чедвик или же нет. Доктор Гамильтон ставил диагноз с помощью фотографий предполагаемого больного. Для того, чтобы оценить состояние психики Кэсси Чедвик, ему достаточно было изучить разрез глаз, изгиб носа и линию подбородка [28].

Дело в том, что он использовал метод анализа, разработанный Чезаре Ломброзо, одним из ведущих психиатров того времени. Ломброзо предположил, что лица преступников часто выдают их склонность к нарушению закона и тщательно изучал «признаки дегенерации» – физические особенности, которые, по его мнению, коррелировали с преступной деятельностью.

Когда дело касалось женщин, Ломброзо брался за него с особым рвением. По его мнению, женщины – впрочем, как и преступники в целом – отставали от мужчин в эволюционном развитии. Ломброзо много писал об этом и даже составил список черт, присущих женщинам-преступницам: асимметрия лица, волчья пасть (иначе говоря, расщепление нёба), родимые пятна, низкий голос, темные глаза, косоглазие, темные волосы, густые волосы, избыток волос, «огромная нижняя челюсть» [29].

Вооружившись характеристиками Ломброзо, доктор Гамильтон приступил к анализу фотографий Кэсси. Ответ, как он потом объяснил, крылся в ее глазах. Он обнаружил «нарушения в работе» глазных мышц Кэсси. Этот дефект на фоне сросшихся бровей придавал ей «своеобразное застенчивое выражение, которое довольно часто встречается у невротиков и в некотором смысле способствует успешному притворству». К тому же левое веко и бровь Кэсси располагались ниже, чем правое, – а лицевая асимметрия была характерным признаком «дегенерации».

Другие признаки также присутствовали, например квадратная челюсть, которая выдавала «решительность и целеустремленность». В целом это было «жесткое» лицо с бегающим взглядом – физиономия «инстинктивной» злодейки. Кэсси не была сумасшедшей, а только прирожденной преступницей. То есть нарушать закон для нее было естественно.

Причем ее случай оказался уникальным. Доктор Гамильтон отметил, что женщины, как правило, совершают преступления ради семьи. Ради сохранения домашнего очага они готовы на все, даже на злодейство. Эта идея также принадлежала Ломброзо, который писал, что «для женщины любые лишние траты в домашнем хозяйстве так же ужасны, как потеря крупной суммы или угроза коммерческого провала для мужчины». Мужчины могут убить в пылу делового спора. А их жены, по мнению Ломброзо и Гамильтона, пойдут на убийство, лишь бы вписаться в бюджет. Даже уголовницы были преданы своим близким.

Кэсси, однако, выходила за рамки этой классификации. Как написал в своем заключении Гамильтон, «она была “самым мужским мужчиной”, судя по масштабу совершенной ею аферы и агрессивным методам мошенничества». Кэсси старалась не ради семьи