На линии огня - Михаил Сидорович Прудников

— По-моему, я сейчас разговаривал с партизаном, герр оберфельдфебель! — уверенно произнес Околович.　

При слове «партизан» Вюрца перекосило.　

— Что такое?? Где партизан?!　

— Не беспокойтесь, гepp оберфельдфебель, — по-прежнему спокойно продолжал Околович. — Он сам явится сюда завтра. Я пообещал ему выписать паспорт　

Несколько мгновений Вюрц рассматривал начальника паспортного стола то ли с удивлением, то ли с одобрением, наконец, произнес:　

— Или вы бестия, каких свет не видел, или талант Только учтите: если не придет, ответите головой!　

Понятно, терять так скоро голову Околовичу было ни к чему. Однако чутье подсказывало ему: ободренный обещанием, молодой человек придет к вежливому начальнику, и на свою беду он пришел-таки на следующее утро и был взят прямо в кабинете Околовича.　

Тут же Вюрц сам вызвал расторопного начальника паспортного стола, встретил его с улыбкой, показал на внушительных размеров сверток.　

— Это вам. Гонорар. Не стесняйтесь, прошу, вы его заслужили! Надеюсь, вы и в будущем оправдаете мое доверие.　

— Рад стараться, герр оберфельдфебель! — бойко ответил Околович, вытягиваясь во фрунт.　

И он старался. Он был достаточно умен и изворотлив, чтобы не только распознать антифашиста или определить национальность человека, но и умело расставить коварные сети. Жуткая цепочка «паспортный стол — тюрьма» работала непрерывно, множа день ото дня число жертв. Начальник жандармерии ласково, покровительственно улыбался ему при встречах, суля будущие блага.　

И внезапно что-то сломалось, нарушилось. Как обычно, Вюрц вызвал Околовича к себе, но на этот раз　принял не сразу, а задержал в приемной. Сквозь приоткрытую дверь Околович услышал разговор, который заставил его насторожиться.　

— Услуги, оказанные им, еще ничего не означают, — с нажимом говорил чей-то незнакомый голос. — Он мог выдавать одних и с таким же успехом снабжать документами других. Сам черт не разберет тех, кто однажды продал свою Родину…　

— Не знаю, не знаю… — неуверенно возражал Вюрц.　

Наконец Околовича пригласили. При его докладе　

Вюрц хмуро отвернулся, а незнакомец довольно пристально, бесцеремонно рассматривал начальника паспортного стола, потом грузно поднялся и жестко сказал:　

— Мы решили проверить вас на оперативной работе. Вы получите приметы одной женщины и адрес, по которому она должна будет явиться. Надо не просто арестовать ее, а предварительно добиться у нее признания в причастности к партизанам. Вам все понятно?　

Околович согласно кивнул. Но уже изучая приметы незнакомой женщины, он сообразил, что выполнить поручение будет не так-то просто. Даже если ему удастся выследить партизанку, то как заставить ее разговориться? Столь ли она наивна, чтобы не понять, с кем имеет дело?　

Он стал обдумывать операцию в деталях, понимая, что только в благополучном ее исходе путь к будущим благам.　

Околович не знал, вооружена ли партизанка, в одиночку ли действует или же ее негласно сопровождает охрана товарищей. Но и идти со своими сомнениями было некуда и не к кому, да и поздно: с самого раннего утра он должен занять пост возле указанного дома.　

Утром, переодевшись в поношенные вещи, Околович отправился на задание. Сверившись с адресом, он занял место на другой стороне улицы и принялся, будто убогий, просить милостыню, внимательно следя за всем, что происходило вокруг. Вскоре он понял, что дом пуст — ни малейшего признака жизни не было за его мутноватыми пыльными стеклами.　

Минуло примерно два часа после начала слежки, когда он увидел женщину, внешность которой совпадала с приметами. Околович радостно подумал о своей везучести — судьба в очередной раз благоволила к нему.　

Женщина вынула из сумочки ключ, огляделась по сторонам и лишь после этого отперла дверь, вошла в дом.　

Околович еще раз окинул взглядом улицу — похоже было, что женщину никто не сопровождал. В этом случае по намеченному им плану надо было постучаться в дверь. Он уже переходил улицу, когда ему явилась простая мысль: да ведь спектакль разыгрывается! Уж слишком подозрительно все это — и пустой дом, и партизанка, и поручение, которое дали ему, еще неопытному агенту. Проверка! Обыкновенная проверка!　

Надо было срочно на ходу менять разработанный план. Теперь он решил прикинуться бежавшим из фашистской неволи узником, ищущим путей к партизанам.　

Он подошел к двери, постучал в нее, так и не выработав до конца линию поведения.　

Женщина открыла тотчас, словно ждала визита, при этом ничем не выказала удивления при виде стоящего на крыльце Околовича, чем еще больше укрепила Околовича в уверенности, что его проверяют.　

— Здравствуйте, сквозь сухость в горле сказал он. — Не дадите ли напиться? И, если можно… не позволите ли немножко отдохнуть?　

— Проходите, — спокойно отозвалась женщина.　

Околович рассмотрел ее хотя и бегло, но внимательно. Была она молода — лет двадцати трех, двадцати четырех и не так уж спокойна, как ей хотелось казаться, стакан с водой в ее руках подрагивал.　

Женщина протянула пришельцу воду, по Околович ногой выбил стакан и наотмашь ударил женщину по лицу.　

— Партизанка?! — дрожа от негодования и злости, заорал он. — Зачем пришла?! Откуда пришла?! Застрелю на месте!　

— Что вы делаете?! — в ужасе кричала женщина. — Не смейте! Я буду жаловаться полиции.　

Околович прикинул, что их крики могут услышать на улице, и несколько сбавил тон, зашипел:　

— Мне все известно! Партизанка?! Признавайся!　

Он осекся и замолчал, внезапно обнаружив, что женщина в обмороке. Пока что — будь это проверка или истинная встреча с партизанкой — основного задания он не вы полнил, ибо признания не получил. Кстати, запоздало спохватился Околович, проверка могла заключаться и в его умении, способности получать подобные признания. Околович кинулся, чтобы привести женщину в чувство, и понял, что обморок был всего лишь искусной игрой.　

Тогда и он решил отыграться. Подошел к двери и сказал довольно громким шепотом, будто разговаривал　с кем-то невидимым:　

— Значит, так, Иван… Призна́ется, что партизанка, отведу в жандармерию. Не признается — прикончу на месте. Таких свидетелей оставлять мы не можем.　

Резко обернувшись, он увидел, что женщина сидит на полу и в упор смотрит на него, в глазах застыл ужас.　

— Я все скажу вам, начала она, но тут же поправилась: — То есть не вам, а господину начальнику. Отведите меня к нему…　

А через несколько дней Фибих, одобривший кандидатуру Околовича на новую должность, лично инструктировал его:　

— Ваш предшественник Медведев, — гестаповец нервно расхаживал но кабинету, — работал весьма скверно. Он плохо организовал охрану объектов, не лучшим образом устраивал и облавы. Он мало выявил враждебных нам элементов. Из этого следует вывод: вы должны доказать, что преемник вы достойный, а для этого надо работать лучше его. Что я под этим понимаю?　

Фибих походил из угла в угол, помолчал, затем, не глядя на