Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров

Молодые, худые, но дух есть». Как только они про него вспоминают, у них сразу глаза светятся. Вспоминали о нем. И вот еще ребята говорят: «Да, там они, – ну не знаю где. – Ночь. Палатка, ребята спят в палатке. Печка горит». А там же дежурят по очереди. И говорят: «Мы спим, а он сидит у печки и все время читал». Молитвослов, наверно. Псалтырь. И подкидывал дрова. Потом еще командир его отделения Сергей говорит: «Жор, да ложись же, отдыхай. Скажу, уйду, потом приду: опять читает. Постоянно читал и читал».

– А когда в феврале 22 года началось, он сразу туда попал?

– В январе же учения в Белоруссии, он мне 21 января звонит: «Всё, мам. Еду в командировку. Звонить не буду. Оттуда не звонят». Прямо так и сказал. А я-то думаю: какой мне надо быть глупой, бестолковой. Когда он еще собирался на контракт, я говорю: «Пусть он поезжает. Сейчас войны не будет. Кто сейчас, – думаю. – воевать будет. Жизнь такая хорошая. Кто сейчас будет воевать?» Я-то своим умом, мне пенсии, зарплаты хватает, мне больше ничего не надо. А оказывается, вот как… «Ну все, сынок, с Богом». Вот и всё… И тут 21 февраля присоединение этих республик, а я все работала. Прихожу после 23-го числа на работу, там в управлении железной дороги полы мыла, к ребятам. Там ребята умные. Спрашиваю: «Кирилл, что сейчас будет?» Он: «Тетя Наташа, да война началась». Я: «Мама дорогая!» Вот такие дела. И больше мы с ним, как в январе созвонились, больше не разговаривали. Единственное, на 8 Марта по телефону позвонил, поздравил кто-то – мальчишка-связист. Сказал: «Будет возможность, перезвонит». А еще его сослуживец. Жорик был командиром отделения, у него в отделении был Дима Богданов. Со Старого Оскола. Срочник. Они уже после Гостомеля в Валуйки приехали отдыхать. Я вот забыла, Пасха в 22-м году какого числа?

– 24 апреля 2022 года.

Георгий Авраменко (стоит) разминирует

Наталия Георгиевна:

– Они сидели в Валуйках. И Дима Богданов позвонил ему. Он: «Дим, так и так, если можешь, приезжай». Ну, Димка, конечно, на машину и в Валуйки приехал. Я: «Дим, ну что там, расскажи». – «Да что, по городу поехали, купили ему кипятильник…» Ему в определенное время уже нужно было быть у командира. «Если что, Пасха в воскресенье, приеду». Но Жорик больше не позвонил.

– А про Гостомель что рассказывал? Там же наши ребята держались…

– Вот среди них он и был. Орден Мужества как раз за Гостомель И с ними как раз был Паньков Вадим Иванович. Их командир бригады. А почему? Когда мы в Кубинке были на похоронах, батюшка сказал: «Он (Паньков) говорит: “Как я не поеду? Как я потом в глаза матерям буду смотреть”»… У Жоры был позывной «Пересвет». Пересвета ведь Сергий Радонежский благословил на Куликово поле биться с Челубеем. У сына иконка была Сергия Радонежского… Еще вот что, ребята, когда были, молодые, с кем в последнее время Жора служил, я одному говорю: «Сереж, ты знаешь, в Давыдовке мемориальную доску повесили и улицу в честь Георгия назвали». Он: «Мне кажется, Жорка был бы недоволен. Он не любил, когда на него внимание обращали»…

– Зато мы довольны… – произнес я.

– Да-да, а он смущался…

– Это в религии такие каноны: не выпячиваться…

На плечах таких скромных парней держится моя страна.

Не хочу «Джорджем», буду «Пересветом»

Мама Георгия дала мне телефон однополчанина сына, который после ранения лечился в госпитале.

20 сентября у меня состоялся с ним разговор.

– Сергей, когда вы с Георгием познакомились?

– С Жориком в ноябре 21 года.

– Когда он пришел служить по контракту?

– Да. Абсолютно верно.

– И какой он? Как вы его назвали?

Сергей:

– Мы его как только не называли, если честно. Изначально мы хотели ему дать американский позывной, грубо говоря, ну и он с ним ходил одно время. Позывной «Джордж». Он был «Джордж», ну где-то месяц, полтора. Потом ему что-то начало не нравиться. «Я – Пересвет, – говорит. – Я буду Пересветом». И все, взял себе позывной «Пересвет». Еще могу сказать: нечеловеческой силы человек. Прошу прощения за тавтологию. Очень сильный. Очень целеустремленный. Очень верующий человек. То есть у него каждый прием пищи был ритуалом. Любил он кушать очень много. Любил он кушать долго. Любил он кушать по церковным канонам. Я просто далек от церкви и особо не знаю, но подмечал всегда: вот, перед тем как попить водичку, он ее покрестит. Еду какую, перед тем как есть, перекрестит. Юморок у него был своеобразный. Мы с ним люди немножко разных поколений, ему тридцать шесть лет, а мне двадцать один, понимаете. И на войну я поехал в двадцать, и мы с ним немножко с разных планет, грубо говоря. Жорик, он консервативный человек, он очень запасливый, кстати, был. Это я в командировке подметил. Любил бокс, спорт. Для него бокс вообще одно из его увлечений. Я помню, как он показывал на двери, как «Тайсон» бьет. Это было на Гостомеле в Киевской области. Вот так…

– Мне мама рассказывала, что когда на срочке был, там выяснял отношения с дагестанцами…

– Я даже не удивлен, на самом деле…

– Вот видите, он огромный дяденька Гулливер, и тут вы. Он для вас папаша или брат?

– Скорее как брат. То есть мы с ним на дружеских отношениях. С ним хорошо общались, вот конкретно я. Потому что я сам по себе такой человек: либо нейтралитет, либо мы друзья. Никак иначе. То есть мы ни с кем не враждуем, кроме явных врагов, понятно, что да, он враг. А Жорик таким не был. Общались мы с ним очень хорошо, и я помню в самом начале, когда только-только познакомились, мы часа два с ним потратили. Ну, про футбол общались, как он раньше в футбол играл и все остальное. И не только про футбол. Но про спорт в основном.

– Мне мама рассказывала, что он фанатиком был, должен знать все про оружие. И по физподготовке, то есть не шланговал.

Сергей:

– Он все: «Я – спецназ. Я – спецназ». И все соответственно. А чтобы быть в спецназе, надо спецназу соответствовать. Жора соответствовал.

– А какие-то случаи расскажите… Ну, где Жора удивил, что ли…

– Ну это надо сидеть и лопатить всю командировку…

– Я сначала не придал значения Гостомелю, а когда вник: Отважные ребята там бились. Как назвали «Двести спартанцев»…

Сергей:

– Представляете, сколько там событий