Только о личном. Страницы из юношеского дневника. Лирика - Татьяна Петровна Знамеровская

и наполнявшей меня радости. Когда я, медленно идя бульваром, возвращалась домой, то в окне оранжереи увидела цветущую сирень. Я зашла в магазин и купила ветку лиловой сирени. Мне хотелось ее подарить Жене за то, что он напоминал мне Павлушу. Он был нездоров и у нас давно не был. Я решила сама зайти к нему. Войдя в комнату, я его увидела выздоравливающим, с книгой в руках. Моему приходу он был очень рад, даже явно растроган. Мы смеялись, придумывая друг другу ядовитые названия, и, когда я уходила от него, я бросила ему ветку сирени, пожелав скорого выздоровления. На другой день я узнала, что вечером к нему зашел Сережа и выпросил у него эту ветку. Мне было обидно, что Женя не сохранил для себя цветок, подаренный мною.

26 апреля. Вчера, когда я шла по коридору, меня догнал Коля. Он только что вернулся с практики. Я была рада его приезду. В нем столько жизненной энергии, а его ум и открытые серые глаза невольно привлекают. «Какая ты сегодня милая, Танечка», – сказал он с лаской в голосе, взглянув на меня. – «Это, наверное, потому, что ты приехал», – улыбнувшись, ответила я. Он весело засмеялся: «Тогда это делает меня очень счастливым. Я замечаю, что ты с каждым днем все хорошеешь и становишься все интересней». – «Это тоже чтобы больше понравиться тебе», – сказала я смеясь. – «Ты всегда смеешься, тебя разгадать трудно и не просто, – сказал он и добавил: – Но с тобой всегда бывает хорошо». Я взглянула на него, вспомнила его поцелуй в день моего рождения и невольно подумала: а что, если бы ему вернуть этот поцелуй и со смехом потом убежать? Завтра мы с ним идем в кино.

28 апреля. Вечером пришел Мара и мы долго сидели на балконе. Вечер был тихий, последняя ярко-красная полоса солнца медленно угасала вдали, бульвар покрылся молодой зеленью, и деревья слегка шелестели распустившейся листвой. Внизу мелькали светящиеся точки трамваев, порою доносились обрывки слов и смех. Я смотрела на угасающее небо, по временам останавливая свой взгляд на красивом лице Мары. Думаю, что я ему нравлюсь. Он не любит, когда я слегка над ним подсмеиваюсь, и в этих случаях говорит: «Когда надо мной смеетесь вы, то я это всегда вам прощаю. Но учтите, это только вам и никому больше. Это вы запомните». Некоторое время мы сидели молча. «Посмотрите, Таня, как красиво кругом, как в небе загораются яркие звезды и сходит на землю ночь, делая все таинственным и призрачным, разливая свой серебряный свет в темном небе. Как жаль нарушить молчанье и тишину этой ночи обыденными словами», – задумчиво сказал Мара. – «Да, вы правы, для того, чтобы ощутить всю красоту наступающей весенней ночи, лучше молчать, – ответила я и добавила: – Вы любите жизнь? Сколько радости дает зрение, а ведь есть еще и музыка, и человеческая мысль. Сколько многообразной красоты таит в себе жизнь». – «А скажите, что вы еще любите? – улыбаясь, спросил Мара, взглянув на меня. – Ведь вы еще ничего не сказали о том, сколько радости приносит любовь». – «Да, любовь – это тоже большой дар жизни, ее воспевают поэты всех времен. Но любовь бывает разная, и ее понимают все по-разному, – промолвила я задумчиво. – Возможно, я часто фантазирую, отрываясь от действительности, но я ищу красоту во всем, не только в природе, – в людях, в чувствах. В жизни так много дано человеку, только далеко не все умеют находить это и живут серенькой жизнью, не замечая ее праздничных красок». Нас позвал Боря пить чай, и мы вошли в столовую. Когда мы видимся с Марой, он всегда бывает внимателен ко мне, слегка ухаживает, но я знаю, что на девочек он вообще мало обращает внимания, и это мне в нем нравится. Он всегда спокоен, кажется невозмутимым и уравновешенным. Но ведь мне нравится не один Мара, а и Женя, и Коля. Мне с ними бывает хорошо, они как будто дополняют друг друга. Я люблю их дружески, прибавив к этому, что они мне еще и нравятся.

29 апреля. Ослепительно солнечный день. В парке очень хорошо. Сюда меня привез Боря на раме своего велосипеда. Мы долго сидели на ступеньках белой террасы, спускающейся к Днепру. Лед сошел, и река теперь разлилась во всю ширь, затопив Богомоловский остров. Быстрые воды ослепительно блестят на ярком солнце, а солнце, как живое, движется все выше, пробуждая жизнь на земле и в воде. Где-то далеко, на том берегу, ветряная мельница машет крыльями в зелени деревьев. Кругом все нежится под лучами солнца. Меня всегда тянуло куда-то, мне хотелось увидеть весь мир и что-то особенное, необыденное, для которого я не находила слов. Так было в детстве. Тогда были другие мечты и желания, наполненные несбыточной фантазией, но ощущение было то же, что и теперь. Мне всегда рамки обычных дней были тесны, даже веселых и солнечных, и я всегда горела и горю теперь этим скрытым огнем. Мечтательница, фантазерка! Во мне много романтизма. Все это верно, так же как и то, что это дает мне жизнь. Я живу своими мечтами, думами, своим внутренним миром, где все для меня полно значения и наполнено красотой чувств, переживаний и впечатлений. Но больше всего я люблю искусство, я преклоняюсь перед его красотой во всех ее проявлениях. Под невозмутимостью сдержанной мисс, которую я приобрела за эту зиму, всегда спрятана тревога, натянуты нервы и всегда горит огонь. Сидя на берегу Днепра, мы с Борей, смеясь, перебирали в своей памяти обрывки нашего детства. Мы следили, как носятся над водой чайки, касаясь крыльями волн, и нам было так же хорошо вдвоем, как и в детстве.

30 апреля. Эти дни я читаю, в свободное от занятий время[228], «Последнюю отраду» Гамсуна[229]. Мне в этой книге нравится, что Гамсун улавливает такие мелкие человеческие впечатления, которые часто бывают неуловимы, но из которых сплетается фон жизни. Случайный камень на дороге, и то впечатление, которое он произвел, ветка в лесу, вереница муравьев – все это занимает целые страницы. Но во всем этом целая жизнь, хотя в этом нет событий. В самом деле, человек идет по дороге, идет долго… Он никого не встречает и ни с кем не разговаривает. Он даже ни о чем не вспоминает, и в этом нет факта; казалось бы, об этом и писать нельзя, так как в этом нет содержания, но ведь идущий человек – живой человек, и внутри его