Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

ему, – говорит с раздувающимися ноздрями Толстой, – нечего делать мне назло! Это вот он нарочно теперь ходит взад и вперед мимо меня и виляет своими демократическими ляжками!»

В это пребывание в Петербурге Тургенев подал прошение и получил разрешение на выезд за границу. Перед этим он познакомился с графиней Ламберт, которая не только содействовала в получении этого разрешения, но и стала его близким другом и доверенным корреспондентом на долгие годы.

* * *

Наконец 6 мая 1856 года Тургенев возвращается из Петербурга в родное Спасское. По приезде он пишет свое первое письмо графине Ламберт, в котором, как и во всех последующих письмах к ней, приоткрывает душу: «С тех пор как я здесь, мной овладела внутренняя тревога… Знаю я это чувство! Ах, графиня, какая глупая вещь – потребность счастья – когда уже веры в счастье нет! Однако я надеюсь, всё это угомонится – и я снова, хотя не вполне, приобрету то особенного рода спокойствие, исполненное внутреннего внимания и тихого движения, которое необходимо писателю – вообще художнику» (9 мая 1856 года). Вероятно, внутренняя тревога охватила Ивана Сергеевича в преддверии его грядущего отъезда во Францию, он мечтает о счастье и одновременно страшится будущего, ожидающего его там.

Находясь в Спасском, он продолжает посещать гостеприимный дом Толстых в Покровском, чтобы встретить милую его сердцу графиню Толстую. Он приходит каждый день, они говорят о литературе, о поэзии, но однажды он исчез и не появлялся в течение двух недель. После этого вернулся и объяснил свое отсутствие внезапным наплывом вдохновения, приближение которого он вдруг почувствовал и потому поскорее убежал. Последующие две недели он сидел дома и писал не поднимая головы, результатом чего стала замечательная повесть «Фауст». Теперь Тургенев привез свое новое творение на суд Марии Николаевны. Повесть эта – прощальный привет, посвященный Марии Толстой. Этот рассказ в девяти письмах, написанный перед решительным отъездом Тургенева во Францию и отосланный в «Современник» уже из Парижа, предваряется эпиграфом из «Фауста» Гёте: «Entbehren sollst du, sollst entbehren (Отречься от своих желаний должен ты, отречься (нем.). – П.Р.)».

И в этот раз Тургенев не смог сделать решительного шага и связать себя более крепкими узами. И все-таки романтизм отношений Ивана Сергеевича с Марией дал зримый результат: в состоянии вдохновения писатель создал повесть «Фауст», посвятил ее М. Толстой, а главной героине Верочке присвоил ее характерные черты. Письменно же сделал признание: «Фауст» был написан на переломе, на повороте жизни – вся душа вспыхнула последним огнем воспоминаний. Надежд, молодости…»

В образе Веры Николаевны Ельцовой Тургенев описал Марию Толстую. Это о чувствах к Марии Николаевне он пишет: «О мой друг, я не могу скрываться более. Как мне тяжело! Как я ее люблю! Ты можешь себе представить, с каким горьким содроганьем пишу я это роковое слово. Я не мальчик, даже не юноша; я уже не в той поре, когда обмануть другого почти невозможно, а самого себя обмануть ничего не стоит. Я все знаю и вижу ясно. Я знаю, что мне под сорок лет, что она жена другого… Я очень хорошо знаю, что от несчастного чувства, которое мною овладело, мне, кроме тайных терзаний и окончательной растраты жизненных сил, ожидать нечего, – я все это знаю, я ни на что не надеюсь и ничего не хочу; но от этого мне не легче…»

Но чувства все-таки прорываются сквозь завесу молчания: «Я не смел заговорить, я едва дышал, я ждал её первого слова, ждал объяснений; но она молчала. Молча дошли мы до китайского домика, молча вошли в него, и тут – я до сих пор не знаю, не могу понять, как это сделалось, – мы внезапно очутились в объятиях друг друга, Какая-то невидимая сила бросила меня к ней, её – ко мне. При потухающем свете дня её лицо, с закинутыми назад кудрями, мгновенно озарилось улыбкой самозабвения и неги, и наши губы слились в поцелуй… Этот поцелуй был первым и последним».

* * *

А вскоре Тургенев уезжает за границу и в первых числах августа 1856 года уже находится в Париже. Но и из Франции он продолжает писать Марии многочисленные письма, не меньше двадцати из них сохранилось. Вскоре после приезда в Париж он ей пишет: «По временам, среди французской природы и французского общества, которое меня окружает, приходит мне на память Ваш маленький флигель на берегу Снежеди» (11 сентября 1856 года).

В июле 1857 года Тургенев уехал в Баден-Баден на лечение водами и встретился там с Львом Толстым. Толстой, к слову сказать, проводил больше времени в казино, чем у источников. В это время Лев Николаевич получил письмо из России, по всей вероятности, от брата Николая, в котором сообщалось, что Мария рассталась с мужем, у которого в ту пору было четыре любовницы. Одна из них в порыве ревности принесла Марии письмо, адресованное другой даме, в котором муж Марии строил планы на случай своего возможного вдовства… Этот подлый поступок переполнил чашу терпения, Мария Николаевна не смогла этого снести и решительно заявила блуднику-мужу: «Я не желаю быть старшей султаншей в вашем гареме». После чего забрала детей и уехала в Москву к брату Николаю. Тургенев немедленно написал Марии в ответ на это известие: «Я останусь Вашим другом, пока буду жив». А далее следует его тревожный вопрос: «Будет ли прошедшее чисто и навсегда отрублено?»

В июне 1858 года Тургенев возвратился в Россию и навестил Марию в Пирогове, она жила там в домике, который построила себе неподалеку от имения брата Сергея. К этому времени она уже оставила нелюбимого и неверного мужа. Тургенев навещает Марию Николаевну, но в то же время продолжает писать Виардо и рассказывает ей об этом визите: «Я провел три очень приятных дня у своих друзей: двух братьев и сестры, прекрасной и очень несчастной женщины. Она вынуждена была разойтись со своим мужем, своего рода деревенским Генрихом 8‐м, преотвратительным». Тургенев по-прежнему ухаживал за Марией Николаевной, которая принимала знаки его внимания за чистую монету. Разъяренный Толстой пометил в своем дневнике: «Тургенев скверно поступает с Машенькой. Дрянь!»

Братья Толстые забеспокоились. «Маша очарована Тургеневым, – написал Льву Толстому старший брат Николай. – Она не знает света и вполне может ошибиться». Братья Толстые прекрасно понимали создавшуюся ситуацию, видели мятущуюся сестру и переживали за нее. А надо сказать, что Мария была очень дружна с братом Левой на протяжении всей жизни – с ранних лет и до глубокой старости. Разница в возрасте у них составляла