Крёстные матери. Женщины Коза ностры, Каморры, Ндрангеты - Алекс Перри

теми, кто отбывает тяжелые сроки. Они проводят свое время с видеокамерами и мини-камерами на виду; таким образом, они знают, что их записывают, и нам почти никогда не удается их поймать. Но есть и другой аспект: у женщины есть своя жизнь, она выходит на улицу, она ходит по магазинам, она ходит на работу, забирает своих детей из школы. Если вам не посчастливится застать одну из них – как нам удавалось делать в некоторых случаях, – которая встречается с какими-то людьми или в тот момент, когда она поднимает телефонную трубку, чтобы позвонить кому-то и сказать: «Вы совершаете ошибку, вы должны сделать это, потому что мы уже это устроили, мы сказали это, мы заказали эти вещи». Ну вот, без этих счастливых случайностей мы редко можем что-либо доказать. Они определенно на сто процентов вовлечены в деятельность своего мужа; это уже не просто пособничество. Я хочу прояснить это».

Степень, в которой комфорт демонстративного потребления, легкие деньги и связанное с ними повышение статуса обусловливают соучастие этих женщин, также можно увидеть, в негативном смысле, в трудностях, с которыми они сталкиваются, когда им приходится обходиться гораздо меньшим в рамках государственной программы защиты свидетелей: «Я имею в виду, что как преступник ваша прибыль практически неизмерима и неограниченна; если ваши дети хотят стереосистему, телевизор, видеомагнитофон, проблем нет; вы просто совершаете грабеж, занимаетесь вымогательством и идете за деньгами или даже прямиком к парню, который продает эти вещи. Такое тоже случается; вам нужен мотоцикл, вы идете за мотоциклом. Итак, очевидно, что сотрудник начинает скучать по всему этому. Это другой образ жизни без гарантий; если преступный образ жизни приносил прибыль в десять миллионов лир (пять тысяч евро) в месяц, то вам, как коллаборационисту, никто не может этого гарантировать, потому что, очевидно, компенсация зависит от количества людей, находящихся под защитой; государство оплачивает дом, коллаборационист оплачивает расходы на проживание. Жены возмущены этим. Да, был один парень, который приставал ко мне с просьбами, но серьезная проблема была не в нем, потому что, столкнувшись с перспективой отправиться в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, поскольку его признали виновным в убийстве и приговорили к пожизненному заключению, он был очень заинтересован в том, чтобы получить свой торт и съесть его тоже. Однажды он пришел в мой офис и в очень живописной манере сказал мне: «Мистер, моя проблема в моей жене; либо мы должны расстаться, либо я ее убью». И я сказал: «Что ж, давайте сделаем первое; это нечто большее…» «Знаешь почему? Моя жена, вероятно, права, потому что однажды вечером мы устроили вечеринку с шампанским на пять миллионов лир (2500 евро); это то, что мы называли нашим стилем жизни». Понятно, что вернуться к нормальной жизни и пытаться сбалансировать семейные расходы на два миллиона лир (1000 евро) в месяц нелегко, учитывая счета за одежду для детей, книги, которые нужно покупать, продукты, свет, телефон и отопление».

Учитывая эту ситуацию, со многими элементами изменений, которые свидетельствуют о более активном участии женщин в осуществлении власти внутри мафии, следует задать вопросы относительно их перспектив принятия на себя какого-либо эффективного руководства в мафиозных организациях. По этому поводу я хотел бы процитировать ответ Фаччоллы на мой вопрос относительно возможности того, что женщина может быть не склонна возвращаться на позицию послушания в тот момент, когда мужчина-босс клана возвращается из тюрьмы: «Я думаю, что это произойдет лишь с большим трудом, по крайней мере если мы не найдем cosca, которой начала управлять женщина. Но я думаю, что было бы трудно найти какие-либо следы этого где-либо в Италии, не только в нашем районе. Я чувствую, что роль женщин по-прежнему остается ролью временного правления в отсутствие их заключенных или скрывающихся от правосудия мужей».

Итак, основываясь на собранном на сегодняшний день материале, который следует считать недостаточным до тех пор, пока не появится возможность напрямую поговорить хотя бы с некоторыми женщинами – государственными свидетелями, мы, возможно, могли бы сказать, что гипотеза о временном делегировании власти женщинам в среде мафии наиболее близка к реальной ситуации.

Неоднозначную эмансипацию женщин мафии можно рассматривать как возможное утверждение женского псевдосубъекта. Чтобы вкратце дать некоторую теоретическую поддержку этому утверждению, я чувствую, что хотя происходящее в обществе в целом (тенденции к эмансипации, паритет, равноправие, права) может иметь последствия для мафиозного мира, следует подчеркнуть, что эти последствия не предвещают какого-либо аналогичного процесса, просто отложенного во времени. Другими словами, итальянское общество – демократическое общество; итальянское государство – демократическое государство; конституция гарантирует равные права мужчинам и женщинам. Не отрицая очевидного несовершенства повседневной демократической реальности, это утверждение кажется весьма важным, особенно когда речь идет о мафии. Более того, утверждение о том, что мы живем в демократическом контексте, не предполагает отрицания мощного присутствия мужского доминирования во многих секторах и на различных уровнях социального и гражданского сосуществования. Мы имеем дело с историческим господством, которое установилось и структурировалось как в символическом, так и в материальном плане и касается всех нас, женщин и мужчин. Бурдье недавно написал: «Я всегда видел в мужском доминировании то, как оно навязывается и терпится, пример по преимуществу парадоксального подчинения и эффект того, что я называю символическим насилием, мягким насилием, незаметным, невидимым для самих жертв, осуществляемым, по сути, посредством чисто символических способов общения и познания или, точнее, неправильного незнания, признания и оценки или по крайней мере чувства». Тем не менее, жизнь в демократическом контексте предоставляет средства, возможности и легитимизацию для борьбы с мужским доминированием.

С другой стороны, мафия – авторитарная организация с тоталитарными тенденциями в своей территориальной гегемонии, с претензиями на произвольное и антидемократическое господство и, наконец, с неписаными законами, традиционным поведением и межличностными отношениями, явно основанными на мощных патриархальных семейных традициях.

Возможно, сферы потребления и технологических ноу-хау – это области, которые в наибольшей степени представляют собой разделение и контаминацию между гражданским миром и этим отдельным миром мафии. Это гипотетическое и предварительное утверждение имеет последствия для любого анализа роли женщин, особенно для любой оценки перспектив развития этой роли в среде мафии. Эмансипация женщин – это процесс, а не изолированный факт, и прежде всего она одновременно затрагивает людей и институты, особенно общественную и частную сферы. Говоря об эмансипации, о завоевании индивидуальности и подтверждении субъективности, мы должны принимать во внимание как индивидуальную сторону (в данном случае женщину, которая также решает поэкспериментировать со своей собственной субъективностью и, что наиболее важно, сказать «нет»), так и институциональную сторону (то есть контекст, гарантирующий защиту прав