Крёстные матери. Женщины Коза ностры, Каморры, Ндрангеты - Алекс Перри

со своими мужьями-преступниками угрожали забрать ее младшую дочь, которую она очень любила. «И вот, пожалуйста, это действительно катастрофическая ситуация, то, что я бы назвал настоящей семейной катастрофой, – комментирует судья. – Это стратегическая игра, разыгрываемая над телом этой маленькой девочки; будем надеяться, что мы быстро разрешим ее». Иногда выступлению женщины – государственного свидетеля способствует насилие мужчины над телом женщины. В этих случаях дело не столько в преступном насилии, о котором эти женщины, как правило, знают, сколько в насилии, испытанном на собственном опыте, которое может привести к разрыву с этим миром.

Одним из крайних примеров является случай с Ритой Ди Джовине, которая рассказала о своем испытании Омбретте Инграски, показав, среди прочего, цепочку насилия, в которую были вовлечены все члены семьи: «Я видела, как мой отец бил мою мать… Он всегда бил мою мать, даже когда она была на девятом месяце беременности, он сильно ударил ее метлой и сломал два ребра… Я была жертвой насилия с семи до девятнадцати лет… Меня жестоко насиловали примерно через день, пока я не обнаружила, что беременна… У меня был ребенок… Он узнал об этом, когда я начала сотрудничать; они рассказали ему из мести. Потом это выпало на долю моей матери; потому что я просила тебя о помощи на коленях; я плакала как сумасшедшая; ты даже заставил своего собственного сына избить меня, сказав, что я шлюха. Мне было всего семь лет». Выступая перед судом в Милане в мае 1996 года, она сказала: «Для меня этот арест был как спасение». Фаччолла ссылается на другое дело, которое хотя и определенно менее драматично, тем не менее демонстрирует аналогичный мотив для того, чтобы стать свидетелем со стороны государства: у нас был еще один человек, который в конечном итоге стал свидетелем со стороны государства. Жена с тремя детьми субъекта, который действовал в окрестностях Козенцы на побережье Тиррени; он был capofamiglia (семейный босс) из определенного района, и его жена, уставшая мириться с агрессивным поведением мужа, обратилась к карабинерам и начала сотрудничать. Практически говоря, сначала она способствовала аресту своего мужа вместе с несколькими другими субъектами, прятавшими оружие. С тех пор она давала показания по ряду инцидентов; она полностью перестроила свою жизнь. Она была учительницей… После короткого периода, когда она не работала, теперь она преподает в течение некоторого времени; итак, вот вы где; иногда бывает и такое отношение. Вот человек с довольно высоким уровнем образования, и в какой-то момент она просто больше не могла мириться с тем, что сделал ее муж. У нее было трое детей от этого парня… Просто пособничество, старомодное пособничество; муж совершил ограбление; карабинеры пошли искать его дома, и она сказала, что он никуда не выходил. Это типично. Но действия, совершенные из первых рук, абсолютно нет».

Присутствие насилия, по-видимому, является константой в среде мафии, своего рода клеем для отношений, тканью повседневной жизни, которая, вероятно, воспринимается как нечто очевидное, но тем не менее может достигать невыносимого уровня, особенно когда насилие не является прямым инструментом преступной деятельности, но затрагивает самые интимные личные отношения.

В качестве другого примера стоит взглянуть на убийство пары влюбленных, лупары бьянки (похищена и убита, тела так и не найдены), в Козенце в 1982 году. Инес Зангаро, мать гражданской жены босса Франко Пино (ныне коллаборациониста), и Марио Турко, ее молодой любовник, были убиты, а их тела уничтожены, потому что их страстные отношения противоречили так называемому кодексу чести организации. Рассмотрим другой пример: Росселла Казини, студентка университета из Флоренции и невеста Франческо Фризина, также студента, была убита, разрезана на куски и выброшена в море в Пальми ее будущими родственниками. Семья Фризина была вовлечена в дело Конделло – Галлико; когда Росселла, после того как ее будущий свекор был убит, а ее бойфренд ранен, убедила последнего стать государственным свидетелем, семья отреагировала. Бойфренд отказался от своих показаний и дал согласие принести свою девушку в жертву на алтарь семейной «чести».

Эти истории отвратительны, но нередки. В некоторых случаях они способствовали принятию кем-либо решения стать государственным свидетелем в качестве радикального выбора, позволяющего наконец сказать «нет».

Неоднозначная эмансипация

Общий обзор текущих тенденций позволяет предположить, что отношения между мужчинами и женщинами в мире Ндрангеты» меняются как в сфере преступной деятельности, так и в отношениях и семье и что эти изменения частично объясняются изменениями в обществе в целом. То есть многие аспекты «освобождения женщин» в основном касаются общественной сферы, включая образование, работу и участие женщин в первую очередь в сфере потребления, что имело последствия в по существу закрытом мире мафий. Фаччолла рассказывает об изменившихся отношениях между супругами в периоды, когда мужчина находится в бегах: «Это также меняет отношение беглеца к своей жене. Потому что беглец знает, что когда мы его ищем, первое, на что мы обращаем внимание, – это его семья. Рано или поздно какой-то контакт все равно состоится. Мы также стали свидетелями общих изменений в отношениях беглеца со своей женщиной и своей нуклеарной семьей. В прошлом вы могли бы сказать, что были более регулярные контакты; но сейчас их почти нет; они ограничиваются чрезвычайно краткими контактами по телефону, и это все. Более того, в других случаях они договариваются встретиться в нейтральных зонах, где они могут избежать контроля. Но очевидно, что это зависит от территории; так что этот тип поведения также изменился, и женщины особенно осторожны в этом, сильно отличаясь от прошлого».

Точно так же, как сегодня женщины в мафиозных семьях, либо потому, что ими умело манипулируют мужчины из клана, либо потому, что они являются добровольными протагонистами, непосредственно вовлечены в коммуникационные стратегии против судов, против сотрудничества и в пользу преступных интересов; они также заняты экономическим управлением богатством и насильственной преступной деятельностью, такой как вымогательство, ростовщичество, торговля наркотиками и оружием. В целом может показаться, что они умело используют в своих интересах определенное социально воспринимаемое врожденное «женское расстройство», связанное с тысячами мелких задач в их домашней деятельности и их «двойным присутствием», зная, что некоторые вещи можно легко спрятать в укромных уголках повседневной жизни и «женской работы»: послания, оружие, деньги, дозы наркотиков и многое другое. Напротив, мужчины кажутся более предсказуемыми, ими легче управлять: гораздо проще использовать перехваты для наблюдения за мужчиной, который выходит утром из дома, пользуется своим мобильным телефоном, садится в машину и встречается с другими правонарушителями, чем за женщиной. Другими словами, женщины в большинстве случаев проводят свои встречи в тюрьме, и нам редко удается что-либо узнать там, поскольку все заключенные знают, что мы наблюдаем за ними, особенно за