Александр II - Время великих реформ

Я сидел подле Императрицы, которая все время очень мило со мною говорила. После обеда был у меня первый весьма длинный разговор с Императором, но который невозможно передать. Он ни на одном предмете долго не останавливался, а переменял их беспрестанно, не впускаясь в объяснения. Только что коснется интересного предмета, и только что я навострю уши, чтоб слушать, глядь – он вдруг перескочил на совсем другой предмет.

Так он начал говорить про войну, в этом роде: Je trouye que quand une guerre est finie, une guerre qui a е́tе́ menе́e avec honneur, dans laquelle les deux parties ont appris à s’estimer mutuellement, – qu’on peut qu’on doit revenir alors sur cette guerre sans passions, et la regarder comme un fait historique, et comme un objet d’е́tudes sе́rieuses. Dans la nôtre par exemple, il у a eu des fautes immenses de commises des deux côtе́s, et surtout de nôtre [77].

Вот я и усугубил внимание и слушаю, что-то теперь будет. Он прибавил несколько слов об опасности делать высадки наобум и выступать в сухопутный поход, не обеспечивши места высадки, и потом вдруг замолчал и перескочил на совсем другой предмет, и этак несколько раз. В течение этого разговора я ему передал то, что Ты мне приказывал ему сказать, что Ты доволен возобновлением дружественных с ним связей, имеешь договоренность dans sa loyautе́ [78] и на него рассчитываешь и полагаешься на часто им повторенные уверения хорошего расположения.

Он тоже отвечал общими фразами, весьма учтивыми, но не выражавшими ничего особенного, никакой особой мысли, с’е́tait des lieux communs [79], как то que les bons sentiments doivent prе́cе́der les bonnes relations [80] и тому подобное. Видно было, что он не хотел вдаваться в дальнейший разговор, qu’il tâte le terrain[81], прежде чем высказаться, что он, одним словом, весьма осторожен.

Замечательна игра его физиономии, когда он говорит о предметах неважных или второстепенных, у него лицо оживляется, является даже улыбка, но только что разговор коснется предмета серьезного, политики, войны или тому подобное, оно вдруг изменяется, улыбка исчезает, оно вытягивается и делается impassible [82], то есть он мгновенно надевает на себя официальную маску, one figure de convention [83], за которой никак не раскусишь, что он внутренно думает.

Это меня до сих пор более всего в нем поразило. Но я Тебя прошу не делать еще себе из этого никакого окончательного заключения. Это только первое мое впечатление, и я его слишком мало еще видел, чтоб обсудить его настоящим образом. Вообще он был очень учтив и мил, привел меня даже вниз в свой собственный кабинет, вместе с Принцем Наполеоном, потчевал нас сигарами и очень мило разговаривал, но явно избегал важных предметов. Все это продолжалось до ½ 11-го и было весьма утомительно.

Воротившись домой, я отправился пешком к моему другу Орленку [84], которого увидел в первый раз после раны. Можешь себе вообразить, какое это было свидание.

Пятница – 19-го Апреля.

Начал тем, что отправился в полной форме к Гр[афу] Киселеву, чтоб явиться ему яко Твоему представителю. Потом мы вдвоем отправились в нашу Церковь и отслужили молебен. Тут собралось наше немногочисленное Русское общество. Потом делал визиты Принцам Жерому [85] и Наполеону и Принцессе Матильде [86].

Всеми был принят чрезвычайно ласково, особенно Матильдой. Наполеона я дома не застал. Потом, переодевшись в партикулярное платье, был у Императора и Императрицы, что было сделано по переданному мне частным образом их желанию. Но в это свидание никакого особенного разговора не было. Потом начали наши осмотры. Видели l’Hôtel de Justice, la Sainte-Chapelle, Notre-Dame de Paris, le Panthе́on, l’Hôtel de Cluny.

Нет никакой возможности Тебе все это описывать, тогда письмо бы обратилось в Guide de voyageur [87]. Перед обедом я успел с полчаса походить по улицам, что чрезвычайно весело и любопытно. Обед был опять у Императора, прошел он обыкновенным образом, без всякого интересного разговора, а вечером был в театре du Palais-Royal, где от души хохотали.

Суббота – 20-го Апреля.

Все утро оканчивал это письмо. После полудни был у меня старик Castel-Bajac, который долго со мною говорил и чрезвычайно меня тронул своей привязанностию к Папа́ и вообще к России. Потом мы таскались по Музеумам Лувра. Картинные галереи, собрания статуй, гравюр, древностей более или менее те же, как везде, но неимоверно интересно собрание вещей, принадлежавших Французским королям, начиная с Карла Великого до Наполеона.

Тут есть вещи неимоверно интересные, которые хладнокровно видеть нельзя. Обедал у Гр. Киселева, который пригласил всех Маршалов и меня с ними познакомил. Мне решительно больше всех понравился Боске [88]. Много говорили мы про Крым. Удивление и сочувствие нашим храбрым войскам общее и искреннее.

Вечером был в мундире на бале в Морском Министерстве. Это был не бал, а толпа и давка, так что никого и ничего нельзя было разглядеть. Самое замечательное – это размеры здешней кринолины. Видел Графиню Кастильоне. Она действительно красавица. Воротился домой около полуночи, утомленный до полусмерти.

Продолжение впредь.

Voyage de son altesse impе́riale monseigneur le grand due Constantin [89]

Dе́part de Paris le 16 mai à 9 heures du soir

Le 17 mai à 7½ h. du matin, arrivе́e au Creuzot

à 3 h. après-midi dе́part du Creuzot

18 mai à 2 h. du matin, retour à Paris et dе́part immе́diat pour Bordeaux

à 2 h. après-midi arrivе́e à Bordeaux

19 mai, le soir dе́part de Bordeaux en bateau à vapeur

20 – Dans la journе́e arrivе́e à Rochefort

21 – Le soir dе́part de Rochefort

22 – Le matin arrivе́e à Indret

Le soir dе́part de Indret

23 – Le matin arrivе́e à Lorient

24 – Le matin dе́part de Lorient

Le soir arrivе́e à Brest

25 et 26 Sе́jour à Brest

27 – Le matin dе́part de Brest

28 – Le matin arrivе́e à Cherbourg

29 – Le soir dе́part de Cherbourg

30 – Le matin arrivе́e à Osborne

Le soir dе́part de Osborne

31 – Le matin arrivе́e à Calais

Le soir à Bruxelles

1er et 2 juin Sе́jour à Bruxelles

Le 3 – Dе́part de Bruxelles et arrivе́e à La Haye

4 – Le soir dе́part de La Haye

5 – Arrivе́e à Hanovre

№ 8. Константин Николаевич – Александру II21 Апреля/3 Мая 1857 года. Париж.

От души благодарю Тебя, любезнейший Саша, за последнее милое Твое письмо от 8-го Апреля. Получил я его на дороге в Париж. В прилагаемом журнале Ты увидишь все подробности нашего интересного путешествия. Боюсь только, чтоб чтение его Тебя не утомило, потому что независимо от меня он возрастает до огромных размеров.

Я полагаю в продолжение всей дороги писать подробный журнал и посылать его по мере возможности. Когда составится окончательный маршрут дороги по Франции, я Тебе пошлю. Полагаю, что из Бельгии мне будет необходимо заехать хоть на 24 часа в Гаагу к Тетушке Анне Павловне [90], иначе она не на шутку рассердится.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});