Василий Макарович - Михаил Вячеславович Гундарин

очевидной пристрастностью: оба отрицательных персонажа фильма (лысеющий субъект, он же работник прилавка, и мещанка Наумова) оказываются выходцами из города.

В общем, можно считать «Лебяжье» своего рода лабораторией. А чего и требовать иного от дипломной работы? Красиво сказала киновед Ольга Касьянова об одном из эпизодов ленты:

Две еле видимые тени в сумерках, снятые со спины, бредут к колодцу, говорят камерно, обиняками – про семью, про любовь, предательство и неуверенность. И ни секретарского пиджака, ни партийного значка в этой темноте уже не видно. Там, у колодца, и родилось кино Шукшина.[188]

На съёмках картины Шукшин встретил Леонида Куравлёва, звезду своей первой «настоящей» ленты «Живёт такой парень», да и просто – будущую суперзвезду советского кино, в то время – тоже студента ВГИКа.

Е.П.: Куравлёв вспоминал:

Мы оба кончали ВГИК в том же, 1960 году. Он учился на режиссёрском факультете, а я – на актёрском. За годы учёбы по сюжету студенческой жизни я имел изобильное количество встреч с разными людьми, многие из которых просто забылись. Но, взглянув на Шукшина, я сразу вспомнил, что видел его за всё время учёбы лишь дважды – мелькнул он как-то в фойе института. Не странно ли, что он запомнился? Но дело в том, что Шукшина в те годы из толпы студентов резко выделяла прежде всего необычная одежда.[189]

Опять эти сапоги! И опять – сработало!

В фильме я играл Сеню Громова – механизатора, мечущегося по всему району в горячую пору страды в поисках дефицитного коленчатого вала. По сути, Сеня Громов – эскиз к будущей роли Пашки Колокольникова из фильма «Живёт такой парень»: наивный, никогда не унывающий, сообразительный, общительный, добрый. Сеня, как и Пашка, заикается, только, в отличие от своего более счастливого наследника, заикается натужно, так что в конце концов бросает фразу на полпути, не договорив, и в бессильной досаде машет рукой – мол, и так ясно, о чём речь.[190]

Кажется, Куравлёв додумывает: восстанавливает свою роль с точки зрения опытнейшего профессионала. А тогда работа шла во многом стихийно.

М.Г.: Снимали короткометражку в Подмосковье, в Волоколамском районе, хотя по сценарию дело происходит на Алтае. Но киноэкспедиция так далеко была не по карману!

За диплом Шукшин получил «отлично». Но фильм в прокат, разумеется, не пошёл, и до самой смерти Шукшина никто его, по сути, не видел. Теперь он доступен в Сети.

Е.П.: На последние вгиковские годы пришлась и дебютная публикация прозы Василия Макаровича. Он всё писал-писал, показывал своим педагогам, потом стал и редакторам показывать. И вот наконец в августе 1958 года рассказ «Двое на телеге» выходит в журнале «Смена». Правда, потом будет перерыв в несколько лет…

М.Г.: Да и рассказ, честно говоря, сравним с первым фильмом. Можно сказать, что тоже учебный, лабораторный.

Прижизненная критика не заметила этот рассказ Шукшина, а в последующие годы он традиционно определялся как слабое произведение начинающего литератора. Типовое высказывание принадлежит биографу Шукшина Владимиру Коробову:

Над автором довлеет схема, заданы характеры… Словом, в рассказе «Двое на телеге» почти ничего нет от знакомого и любимого нами Шукшина.[191]

То есть даже Коробов, прямо-таки влюблённый в своего героя, для его первой публикации слова доброго не нашёл!

И сам Шукшин не включал потом этот рассказ ни в одно издание своих произведений, что тоже характерно.

Е.П.: Но вот сам факт публикации – очень порадовал автора! Об этом, со ссылкой на актёра Георгия Буркова[192], пишет Сергей Тепляков:

Шукшин радовался так, что не пересказать. Он купил двести экземпляров журнала и все раздарил. А потом хватился – но было поздно; так он и остался без журнала с первой публикацией.[193]

М.Г.: После публикации в «Смене» Шукшин продолжит слать свои рассказы в различные редакции. Увы, второй рассказ – «Правда» – будет опубликован лишь спустя три года, 26 марта 1961 года, в газете «Труд».

Учтём также, что «Смена» и «Труд» – это «тонкие» журналы, в которых литература лишь дополнение к основному содержанию – информационным материалам о жизни советской молодёжи. А хотелось-то Шукшину – именно «толстожурнальной» публикации! Но пока с этим не получалось.

В редакцию журнала «Знамя» Шукшин отправляет сначала рассказы, потом следующее письмо, от 28 апреля 1960 года:

Дорогие товарищи! Два месяца назад послал вам 3 своих рассказа («О матери», «Мужч.[ина] и женщина» и «Опоздали»). Я догадываюсь, сколько у вас таких рассказов. Много. Но, пожалуйста, скажите что-нибудь о них. Хоть немного…[194]

Тут целая загадка – ведь указанные автором рассказы не только в «Знамени» не были опубликованы, но и в настоящее время неизвестны шукшиноведам! Сенсация? Не совсем. Рассказы эти – всё-таки были. Более того, их в «Знамени» прочли (с этим тогда было строго, авторам редакция обязана была отвечать), и даже нашли неплохими. В ситуации разобрался исследователь с Алтая, профессор Дмитрий Марьин:

В краткой рецензии от 6 апреля 1960 г. критик В.Уваров охарактеризовал эти шукшинские рассказы как «тонкожурнальные». Тем не менее, Уваров обратил внимание на талант автора и рекомендовал редакции связаться с ним по поводу присылки новых произведений.

В мае того же года Шукшин выслал ещё 4 рассказа: «Страдалец», «Сила жизни», «Коса на камень» и «Демагоги». Развёрнутая рецензия на данные рассказы, датированная 26 мая 1960 г., была подготовлена критиком Н.Калитиным.

К сожалению, текст рецензии позволяет сделать лишь общие предположения относительно содержания этих трёх неизвестных в настоящее время рассказов Шукшина.

Так, в «Силе жизни» «рассказывается о попытке самоубийства, предпринятой героем», в центре рассказа «Коса на камень» – «драматическая сцена разрыва комсомольца-тракториста со своим отцом». В основе сюжета рассказа «Страдалец» лежал характерный для Шукшина конфликт молодого интеллигента, «умницы-доктора» с деревенским «пьяницей и драчуном Ванькой Дегтярёвым».

Рецензент в качестве положительных моментов отмечает жизненную и психологическую достоверность рассказов, оптимизм и веру в человека, требовательность, которую обнаруживают шукшинские герои «в оценках собственного поведения и поведения окружающих, внутренний такт и чуткость во взаимоотношениях простых, ничем особенно не примечательных людей».

Особая заслуга Шукшина, по мнению критика, – язык его произведений: лаконичный, выразительный, с точным воссозданием диалога. Данные черты «делают эти рассказы близкими советскому читателю, позволяют нам увидеть в их героях людей нашего сегодняшнего дня». Негативная критика Н.Калитина относится главным образом к рассказу «Страдалец». Рецензент упрекает молодого автора в надуманности, искусственности конфликта, лежащего в основе