Там, где живут книги. История книжных магазинов от Франклина до «Амазон» - Эван Фрисс

Франклина и в архивах Арийского книжного хранилось письмо от библиотекаря Института Франклина, где прямым текстом было написано, что это подделка, миф оказался живучим. Дибель продал несколько тысяч экземпляров этой речи и заявлял, что она помогла американцам «увидеть истину». Он поставил у входа в магазин статуэтку «одного из величайших американцев». Статуэтка Франклина стояла рядом со статуей Гитлера.

Дибель торговал липовой речью Франклина не только в книжном магазине, но и на ярмарках, выставках, пикниках, фестивалях в Гинденбург-Парке Лос-Анджелеса, в Петалуме, Сан-Диего и по всему Западному побережью. Он надевал форму имперского штурмовика, сдвигал несколько раскладных столов и раскладывал хиты Арийского книжного.

Дибель и несколько его приближенных клиентов распространяли в узком кругу свои самиздатные сочинения. В одном таком эссе говорилось о еврейском заговоре с целью захватить Америку посредством закодированных сообщений, передаваемых по радио на идише. На обложке значилось предупреждение: «Евреи не должны это прочесть». Дибель также прибегал к нестандартным маркетинговым стратегиям, например уговорил своего приспешника подать на магазин в суд за торговлю «Протоколами сионских мудрецов», чтобы вызвать шумиху и привлечь внимание. Дибель также применял тактику «снежной бури» – сбрасывал с крыш зданий в центре Лос-Анджелеса сотни листовок с предупреждением: «Евреи! Евреи повсюду!»

Дибель жил в Лос-Анджелесе в нескольких милях от магазина. Снимал маленькую комнату в невзрачном общежитии и ездил на работу на «Шевроле». Отличался любовью к порядку и почти никогда не принимал гостей. Обедать ходил в «Перриз Кау Баттер Стор» – не ради еды, а ради блондинки-официантки. Дибель поклялся, что никогда не женится, боясь, что это отвлечет его от «предстоящей работы». Он также отказался от любимого хобби – наблюдения за звездами: «С тех пор как я присоединился к партии, меня больше ничего не интересует».

Как и многие другие книготорговцы, Дибель занимался продажей книг не ради денег. Он продвигал идеологию и был готов работать бесплатно. Он был оптиком по образованию и поначалу совмещал работу в книжном с продажей очков. Открывал книжный магазин по вечерам, выходным и в любое свободное время. В дальнейшем он жил на накопления; почти в любое время дня его можно было встретить в Немецком доме. Он управлял проектором в актовом зале, подрабатывал в немецкой пивной и ресторане. За это его бесплатно кормили.

Продажи в Арийском книжном были стабильными, но магазин никогда не приносил большого дохода (хотя позже ФБР заподозрила его в махинациях с налогами). Как и в любом другом книжном, четвертый квартал был самым прибыльным. Воодушевленный своей миссией, Дибель охотно раздавал литературу бесплатно, чтобы «завоевать друзей». От других ждал такой же щедрости. Он написал во Всемирную службу – международное антисемитское новостное агентство со штаб-квартирой в Германии. Попросил «арийских товарищей» поделиться бесплатными экземплярами «Тайной десницы Иуды». Обещал, что книга «разойдется, как горячие пирожки», и попросил стереть название издательства, чтобы создавалось впечатление, будто книги отпечатаны в Америке. Во Всемирной службе согласились и даже напечатали рекламу Арийского книжного магазина в двух весенних выпусках 1939 года. Дибель размещал рекламу и в других журналах и бюллетенях, что вкупе с сарафанным радио обеспечивало ему покупателей со всей страны. Почтовые заказы поступали из Теннесси, Мичигана, Небраски, Флориды, Иллинойса, Миссури и других штатов. Не редкостью были и спецзаказы. Так, в апреле 1941 года Дибель отправил одному покупателю издание Нового Завета, проштампованное свастиками. Бывало, люди заказывали множество экземпляров одной книги: например, некто из Глендейла, Нью-Йорк, заказал сто экземпляров «Еврейской угрозы».

Постепенно у Арийского книжного сложилась репутация ведущего продавца антисемитской литературы, а его влияние распространилось далеко за пределы Лос-Анджелеса. Люди писали Дибелю и спрашивали, как вышло, что из-за евреев они «оказались в столь бедственном положении». Студенты консультировались с ним, работая над курсовыми по нацизму.

Продавцы магазинов коммунистической литературы также ставили цель выше выгоды, презирая капиталистическую тягу к наживе. Но при этом хвастались, что продажи у них даже лучше, чем в «книжных магазинах на углу». (Коммунистические книжные также были намного успешнее нацистских: Рабочий книжный на Манхэттене выручал втрое больше Арийского.) Управляющий Рабочего книжного Уолтер Гарленд сообщал, что покупатели искали в его магазине не «пляжное чтиво», а книги, созвучные их собственным проблемам и помогавшие выиграть спор со старшим поколением. В 1940 году верхние строчки в списках бестселлеров занимали «Гроздья гнева» Стейнбека, «Вместо роскоши» Констансии де ла Мора и «Сын Америки» Ричарда Райта. Хорошо расходились и менее мейнстримовые труды вроде учебника по диалектическому материализму. Рабочие книжные также торговали некнижной продукцией: например, в чикагском филиале продавались перьевые ручки и красные печатные машинки «Корона».

Гарленд, высокий негр с тонкими усиками и обаятельной улыбкой, считался у ФБР «самым опасным кадром». Прежде чем присоединиться к идеологической борьбе, которая велась с помощью книг, он служил лейтенантом в батальоне Авраама Линкольна – добровольческой армии, сражавшейся с фашистским диктатором Франсиско Франко во время гражданской войны в Испании. В начале 1940 года он оформил витрину Рабочего книжного, приуроченную к неделе негритянской истории, поместив в нее книги по афроамериканской истории, произведения Фредерика Дугласа и поэтические сборники. В рождественском каталоге Рабочего книжного был целый раздел, посвященный «негритянскому народу». Коммунистическая партия США боролась за гражданские права; Дибель и прочие нацисты ненавидели коммунистов в том числе по этой причине.

Магазины коммунистической литературы тоже подвергались нападкам. В середине 1930-х годов толпа разнесла Рабочий книжный в Миннеаполисе и подожгла книги, журналы и брошюры. Поджигатели оставили записку: «Бостонское чаепитие на новый лад – в Миннеаполисе никто коммунистам не рад». В августе 1940 года полицейские ворвались в Прогрессивный книжный магазин в Оклахома-Сити. За два года с момента открытия магазин уже разоряли вандалы, а его владельца, активиста движения за гражданские права Боба Вуда, однажды похитили представители «Белого легиона», искупали в дегте и обсыпали перьями. В этот раз полицейские арестовали Вуда, его жену и даже плотника, который оказался в магазине случайно. Власти конфисковали 10 тысяч книг – от Энгельса до Диккенса, – разместив их в отдельной тюремной камере. Группа издателей обратилась к губернатору с протестом, заявив о нарушении свободы слова. Последовал суд, о котором сочувствующий движению Вуди Гатри написал песню:

Присяжные взглянули на книги Боба Вуда.

Они их не читали, но вынесли вердикт:

Такие книги, мол, не для порядочного люда,

И всякий, кто прочтет их, тюрьмы не избежит.

В жаркий летний день того же года на Манхэттене взорвались две бомбы. Одна – в нацистском консульстве, вторая – в Рабочем магазине на Восточной тринадцатой улице. Бюст Сталина