Угловы. Семья врачей. Век Добра и Любви - Эмилия Викторовна Углова

все комнаты. Интерьера, как у многих наших знакомых и как мне бы хотелось, не получилось – все было приспособлено для удобства жизни и работы.

Федор Григорьевич на вопросы друзей «как жизнь?» часто отвечал в шутку:

– Жизни нет, одна работа.

Новый 1967 год все же мы встретили в хорошем настроении. В старом холодильнике ЗИЛ внезапно появились разные деликатесы: красная и черная икра, разные сорта рыб (сиг, палтус, осетр, угорь), полукопченая натуральная колбаса, буженина, баночки с крабами, паштетом, с селедкой иваси, которая таяла во рту, балык кеты и много еще всякой вкуснятины. Федору Григорьевичу всегда оставляли на праздники так называемые заказы, они тогда были стандартные – из всех деликатесов, которые поступали в продажу. Получал он эти заказы даже не как житель блокадного Ленинграда, а как известный хирург.

Когда я приехала в Ленинград в 1964 году, помню, все эти продукты свободно продавались в Елисеевском магазине, и я покупала красную и черную икру, которая стоила от 3 до 5 рублей за 1 кг. Да еще и на Донбассе, когда я работала, в магазинах многие из этих продуктов продавались свободно, и мы на праздники могли себе покупать хоть и не все, но многое. Но постепенно эти деликатесные продукты стали исчезать с прилавков магазинов, и тогда стали появляться заказы, то есть наборы из того, что в ограниченном количестве поступало в продажу города.

Федор Григорьевич обращался постоянно в один и тот же магазин Петроградского района и в поселке Солнечный по пути на дачу.

Дача была в это время закрыта. Васса Григорьевна еще в ноябре уехала к себе в Иркутск. До нового года оставалось несколько часов. Я все деликатесы разложила на небольшом столике на кухне. Там же появились маленькие, любимые Федором Григорьевичем, пирожки слоеные из «Метрополя» (ресторана на Малой Садовой), и большой яблочный пирог со сливками, которые он привез накануне.

Была и елочка, купленная в городе, неподалеку от дома. Елочных игрушек не было, но аромат от свежей хвои распространялся по всей квартире и создавал праздничное настроение. Мама была довольна, она пела украинские песни, а я ей подпевала…

Весной 1967 года мы с Федором Григорьевичем зарегистрировались в ЗАГСе, длинном красивом старинном здании на Кировском проспекте (теперь Каменноостровский). По этому случаю Федор Григорьевич заказал обед в ресторане «Астория», куда пригласил Николая Ивановича Потапова с женой, Смоленского Юрия Григорьевича и еще нескольких своих друзей. У меня друзей здесь еще не было.

* * *

Однажды, будучи на приеме у первого секретаря Ленинградского обкома партии Ивана Васильевича Спиридонова, Федор Григорьевич пригласил его приехать в клинику и посмотреть операцию.

Через 2–3 дня в клинику позвонили и сообщили: «Иван Васильевич придет посмотреть операционную». Федора Григорьевича не смутило, что на операции будет присутствовать секретарь обкома. Он привык оперировать в присутствии студентов, аспирантов, врачей из других клиник, городов, стран. Во время операции он забывал о том, что происходит вокруг. Он говорил, что ему помогает чувство ответственности перед человеком, который доверил тебе свою жизнь. Операция проводилась по поводу митрального стеноза. В тот период обезболивание еще не было безупречным, и все могло кончиться трагически даже на операционном столе.

Спиридонову рассказали об этой пациентке, показали рентгеновские снимки, объяснили сущность операции на наглядных таблицах. На гостя надели халат, белые матерчатые сапоги, и посадили на скамью амфитеатра. Больной вскрыли грудную клетку, обнажили сердце. Иван Васильевич наблюдал молча, не отрывая глаз. Когда же операция закончилась, он так же молча направился в кабинет мужа. Они пили чай, разговаривали о тяжелом труде хирурга. Он был потрясен, что такие сложные операции проводятся в недопустимых бытовых условиях. После операции многие больные лежали в коридоре, так как палаты не могли вместить всех нуждающихся.

И. В. Спиридонов – человек деловой, решительный. На другой день после разговора с Москвой он поручил председателю горисполкома, А. Сизову, спроектировать новое здание для института кардиологии со всем необходимым оборудованием.

В исполкоме ежедневно на летучках стали обсуждать строительство нового здания. Сам Сизов внимательно следил за стройкой, выяснял, что нужно для быстрого ее окончания, какие нужны материалы для оборудования лабораторий, операционных, кабинетов, палат. Федор Григорьевич, со своей стороны, организовал субботники, на которые выходили сотрудники. С самого начала на площадке, расположенной для строительства здания, медики помогали корчевать деревья, расчищать от мусора территорию.

Федор Григорьевич часто посылал сотрудников в Москву выбивать оборудование, бестеневые лампы, различные хирургические приборы и инструменты. Чаще всех ездила в Москву ассистент З. Дегтярева, она любила заниматься хозяйственными делами. Федор Григорьевич оплачивал ей командировки и дополнительно всегда давал определенные суммы для мелких подарков чиновникам. Строительство шло 4 года.

Наконец, в 1967 году было выстроено большое длинное четырехэтажное здание. Федор Григорьевич планировал в этом здании разместить Институт сердечно-сосудистой хирургии и стал хлопотать об этом в Министерстве здравоохранения, неоднократно сам туда ездил. Такого института в Ленинграде не было, и многие нуждались в нем, надеялись, что вновь возведенная клиника станет центром сердечно-сосудистой хирургии в Северо-Западном регионе СССР. С этим согласны были местные власти и Академия медицинских наук. Но министр здравоохранения Б. В. Петровский имел уже у себя в Москве такой институт и был его директором, и не хотел иметь конкурента в лице профессора Углова.

Министр постановил: в Ленинграде будет Институт пульмонологии. Таким образом на базе новой клиники был открыт научно-исследовательский институт, и Федор Григорьевич стал его директором на общественных началах.

Пришлось перестраиваться. Институт пульмонологии был первым в стране. Нужно было ездить по городам, выявлять и направлять больных для лечения в Ленинград. Для этого был создан в институте организационный отдел, сотрудники которого выезжали в командировки по разным уголкам нашей страны.

Федор Григорьевич предполагал, что для такого института необходимо обследование и лечение, то есть 80 % терапевтической работы и только 20 % для работы хирурга. Хотя он и был родоначальником отечественной пульмонологии и получил в 1967 году Ленинскую премию за разработку операций на легких, все же он многого не знал: организационную работу, терапевтическую службу, какие нужны научные изыскания. На все вопросы мог ответить научный медицинский отдел в публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина.

Муж засел за работу в библиотеке. После операционной работы в институте, пообедав, он устремлялся в библиотеку и занимался там 3–4 часа. Я тоже всегда сидела рядом с ним, прорабатывала статьи отечественных и зарубежных авторов по теме своей диссертации. Работа в публичной библиотеке была организована четко и быстро. Заказанные научные труды отыскивались и выдавались часто в тот же день.

Сотрудники библиотеки с большим уважением относились