Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов

По крайней мере, с весны того злосчастного 1553 года, Царь уже не питал полного доверия к тем, кого несколько лет «привечал», «любил» и «возвышал», считая их верными своими слугами. Чего стоила только карьера Алексея Адашева. Не принадлежа к знатному роду, он стал известен после венчания Царя с Анастасией в феврале 1547 года, когда и водил новобрачных в баню, а затем явил верность во время грандиозного пожара в Москве летом того года и избиения народом рода Глинских.

Скоро Адашев стал «близким советником», в феврале 1549 года произведен в окольничего – второй по значению после боярского служебный чин[290], и сосредоточил в своих руках многие важные государственные функции. При этом Иоанн сказал ему «слово», в котором замечательно отражено миропредставление Царя того периода.

«Алексей! Взял я тебя из нищих из самых молодых людей. Слышал я о твоих добрых делах и теперь взыскал тебя выше меры твоей ради помощи душе моей; хотя твоего желания и нет на это, но я тебя пожелал, и не одного тебя, но других таких же, кто бы печаль мою утолил и на людей, врученных мне Богом, призрел. Не бойся сильных и славных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных; не смотри и на ложные слезы бедного, клевещущего на богатых, ложными слезами хотящих быть правым: но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь Суда Божия; избери судей правдивых от бояр и вельмож»[291].

В тот же год было учреждено совершенно новое центральное государственное учреждение, ранее на Руси невиданное – Челобитный (Челобитенный) приказ, который и возглавил Адашев. Ведомство занималось разбором челобитных (жалоб) служилых людей и определяло решения по ним. Это был важнейший контрольный и апелляционный орган для всего служилого люда.

Соратник Алексея Адашева по «раде» князь Курбский славословил и «раду», и ее членов, особенно Сильвестра и Адашева. О последнем он писал, что он «был очень полезен государству и даже некоторыми чертами характера подобен ангелу»[292].

Адашев заведовал государственным архивом, вел государственную летопись, участвовал в составлении свода разрядных книг, проведении судебной реформы, вел дипломатические переговоры. Очень скоро скромный и умный юноша, которого, по словам Царя, «взяли мы из навоза и сравняли с вельможами», возгордился выше всякой меры. Начал вести себя как вельможа, оделся в шелка и бархат, а при обсуждении государственных дел позволял даже повышать голос на Царя! Адашев вместе с настоятелем Благовещенского собора протопопом Сильвестром одно время составляли «двуумвират», который чуть не присвоил себе самодержавную власть.

Повод к разочарованию в «помощниках» Царской души был дан в 1553 году, незадолго до гибели Царевича Дмитрия. В марте Иоанн заболел, да так серьезно, что кончина земного пути представлялась вполне реальной. Вопрос о происхождении этой самой «огненной хвори» так и остался невыясненным. Один из современных исследователей высказал вполне обоснованное предположение о «рукотворном характере» этой болезни, чуть не сведшей Царя в могилу[293].

И, как казалось, в последний час, Царь составил «духовную грамоту» и обратился к Боярской думе и своим ближним с призывом присягнуть наследнику Дмитрию. Часть присягнула, некоторые срочно «занемогли». В Лицевом летописном своде[294] говорится, что «боярин Дмитрий Иванович Курлятев – тот не целовал крест, разболелся, а целовал на третий день, когда мятеж утих. А казначей Никита Фуников – тот утром разболелся, а встал, когда Государь совсем выздоровел, и тогда целовал крест, после всех людей»[295]. Далее в летописи упомянуто, что про них «говорили», что они сносились с княгиней Ефросиньей (Старицкой) и ее сыном Владимиром и не хотели, чтобы князь Дмитрий в его младенческом возрасте стал Государем»[296]. Это уже был сговор с намерением произвести государственный переворот.

Некоторые и того больше, отказались приносить присягу на Кресте, ссылаясь на то, что править будет не «пеленочник» Дмитрий, а Анастасия и ее родня. Среди главных недовольных было несколько именитых фигур во главе с князем Владимиром Старицким и отцом любимца Царя, и одного из заправителей «рады» – Алексея Адашева, Федором Григорьевичем Адашевым (†1556). Последний был возвеличен Царем выше всякой меры: в 1548 году получил окольничего, а в 1553 году стал боярином. Федор Адашев заявил Иоанну, находившемуся при смерти, что «не желает» служить Захарьиным.

Сам «ангелоподобный» Алексей Адашев присягнул, его «Государь привел ко крестному целованию в тот же вечер», как сказано в Лицевом своде. Однако в боярских спорах при одре умирающего повелителя «верный Адашев» не участвовал, хотя Иоанн и обращался к нему за поддержкой, но тот был совершенно индифферентным. Царь внешне не держал обиды и пожаловал в 1553 году Алексея Адашева «высокой шапкой», т. е. боярством.

Владимир же Старицкий, несмотря на просьбы Государя, не хотел приносить клятву, а мать его княгиня Ефросинья дважды отказывалась присягать, говоря: «Что это за крестное целование, если поневоле?» В палатах умирающего Царя разыгрывались душераздирающие сцены, о которых Летописный свод повествует: «И была великая ссора и волнение, и многие споры среди всех бояр – не хотят служить младенцу в пеленках… И были между бояр споры великие, и крик, и шум великий, и слова многие бранные»[297].

Царь слабый, «почти при смерти», вынужден был вмешаться в эту склоку. «Если вы сыну моему Дмитрию креста не целуете, то, значит, у вас иной государь есть; а вы целовали мне крест и не однажды, чтобы кроме нас других государей не искать. А я вас привожу к крестному целованию и велю вам служить сыну Дмитрию, а не Захарьиным. Я с вами не могу говорить много; а вы души свои забыли, и нам и детям нашим служить не хотите, в чем нам присягали, того не помните». А кто не хочет служить Государю в пеленках, тот и большому не захочет служить».

История марта 1553 года – одна из самых драматических страниц в истории царствования Иоанна Грозного. Он прекрасно понимал, что многие ждут его смерти, чтобы свергнуть с престола его семя, чтобы расправиться с его семьей. Потому верным приближенным и произнес напутствие. «Если совершится надо мной воля Божия и меня не станет, то вы пожалуйте, вспомните, на чем мне и сыну моему крест целовали; не дайте боярам как-нибудь сына моего извести, то бегите с ним в чужую землю, куда Бог вам укажет»[298].

Иоанн Грозный выздоровел; Господь оставил его на земле, сохранил законного владетеля земли Русской. Он многое и многих узнал потом; как плели заговор,