Дом моей матери. Шокирующая история идеальной семьи - Шари Франке

случае не до конца», – настаивал он, как будто это оправдывало его действия. Но он заставлял меня делать все остальное, что, по его словам, должна делать жена, если хочет, чтобы ее муж был доволен.

– Твой муж будет очень разочарован в вашу брачную ночь, если тебе не понравится, когда он вот так тебя потрогает, – говорил он. – Видишь, как ты вздрагиваешь, когда я это делаю? Ты же не хочешь так же вести себя с мужем, правда?

– Нет, ты прав, – отвечала я, убеждая себя, что это нечто вроде терапии, которая должна помочь мне справиться с внутренними проблемами и стать хорошей женой.

Я старалась делать вид, что ничего особенного не происходит. Держала свои чувства под спудом, загоняла их глубоко внутрь. Но медленно, постепенно мой мир начинал меркнуть. Депрессия снова навалилась на меня, и внезапно стало на все наплевать – кроме разве что домашних заданий и заботы о том, чтобы Дерек остался мной доволен.

«Как проходит день?»

«Чем сегодня занимаешься?»

«С кем ты сейчас?»

«Ау?»

«Скучаю по тебе».

Он буквально засыпал меня сообщениями – каждые пятнадцать минут, как по часам.

– Я хочу быть уверен, что ты в безопасности, Шари, – сказал он как-то раз. – Давай ты будешь делиться со мной геолокацией – просто на всякий случай. Я же знаю, что ты совсем одна.

Я не была одна. У меня были друзья, Кевин практически каждый день находился в кампусе. Но я так нуждалась в отеческом внимании, в знаках того, что хоть кому-то есть до меня дело, что согласилась делиться с ним геолокацией своего айфона. Очень скоро Дерек превратился в Большого Брата. Теперь он отслеживал каждый мой шаг и набрасывался с упреками за любое отклонение от обычных маршрутов. Вечеринка? Забудь об этом. Парни? Ни в коем случае. Мгновение спокойствия? И думать не смей.

Он взял со мной новый тон, полный желания и страсти. Читая его сообщения, я с трудом подавляла тошноту. Они заставили меня столкнуться с реальностью: стало ясно, что именно во мне его интересует. Но даже тогда я придумывала оправдания и пребывала в отрицании. Я не могла отказаться от него. С одной стороны, повышенное внимание Дерека доставляло мне дискомфорт. С другой, это была единственная форма поддержки, которой я располагала в своем смятенном мире. Это противоречие разрывало меня на части, парализуя и лишая способности действовать.

«Он единственная защита, которая у меня есть, – повторяла я словно мантру, хотя часть меня кричала, что эта “защита” дается мне страшной ценой. – Без него я останусь совсем одна». Правда витала где-то на грани осознания, слишком ужасная, чтобы ее принять. Оборвать связи с Дереком означало столкнуться с миром, где у меня нет ни одного союзника. Поэтому я продолжала разрываться между отвращением и отчаянной нуждой, не в силах освободиться.

Чем сильнее Дерек на меня влиял, тем больше я закрывалась от других. Я стала замкнутой, нелюдимой. Перестала ходить в столовую, боясь наткнуться на кого-нибудь, кто станет задавать вопросы, на которые я не смогу ответить. Отдалилась от соседок, вышла из всех студенческих клубов, свела свою социальную жизнь к нулю. Под глазами у меня залегли темные круги, и я превратилась в призрака былой девушки, бледную тень с пустыми зрачками, вздрагивавшую от каждого звонка телефона.

Иногда я уже заносила пальцы над экраном, зная, что должна сказать…

«Дерек, мне очень жаль, но так больше продолжаться не может. Я не твоя кукла. Не твой питомец, не игрушка, не вещь. Я человек и принадлежу только себе».

А потом я удаляла сообщение, слово за словом. Легче было молчать и таиться, чем сказать то, что его расстроит.

Глава 31

Отравленный источник

Как-то раз, когда мы с Дереком сидели у него в офисе с задернутыми шторами, я совершила слабую попытку воспротивиться ему и обсудить нашу ситуацию. С колотящимся сердцем я медленно сказала:

– Не знаю, правильно ли мы поступаем, Дерек. Что, если кто-нибудь узнает? Это будет ужасно для всех.

Нисколько не взволнованный, он откинулся на спинку своего кожаного кресла.

– Шари, ты слишком много думаешь. В глазах Господа мы не делаем ничего плохого. А это самое главное.

Я теребила подол юбки; внутри у меня все дрожало.

– Но как ты можешь быть уверен?

– Шари, я старшина общины Мельхиседека. Я отвечаю за духовное благополучие мужчин нашей паствы. Ты правда считаешь, что я могу поставить под угрозу свое положение?

Дерек говорил правду: он был Божьим человеком и влиятельным членом церкви. Внезапно мне стало нехорошо.

– О, милая, ты так побледнела! – воскликнул он, хватая меня за руку. – Брось эти дурные мысли. Это тревожное расстройство тебе их подсказывает.

Он продолжал настаивать на своем, убеждать меня. У меня не было к нему ответных чувств, он не привлекал меня физически, и я его не хотела. Но я была слишком зависима от тех крох одобрения, которые получала от него, от поддержки, которую он давал в том, что касалось моей семьи. Он единственный знал, как там все плохо, и единственный не говорил мне, что это я выжила из ума и все сама выдумала.

Но все это было сплошным безумием. Здравый смысл подсказывал мне, что я поступаю неправильно, в то время как раненая психика убеждала молчать и подчиняться.

Не знаю, с чего я решила, что Руби может мне помочь, но как-то раз, в момент отчаяния, я набралась смелости отправить ей сообщение. Думаю, где-то на глубинном, животном уровне мне нужна была мать, и это вырвалось у меня в виде мольбы о внимании. Я хотела, чтобы она знала: я все еще нуждаюсь в ней. Поэтому я выплеснула свои чувства.

«Мам, у меня такое ощущение, что тебе совсем нет до меня дела, – написала я. – Ты никогда не берешь трубку, когда я звоню, но я знаю, что ты всегда отвечаешь Джоди. Ты меня игнорируешь. У меня такое чувство, что ты меня не любишь».

Я нажала на отправку, и мне тут же показалось, что я подписала себе смертный приговор. «Что я наделала?» – подумала я, внутренне сжимаясь в ожидании ответа от Руби. На требования внимания она всегда реагировала резко. Внимание надо был заслужить – оно оказывалось только при этом условии.

Руби ответила не сразу. Это была настоящая пытка. Двадцать четыре часа я пролежала в постели словно парализованная, и от каждого звонка телефона содрогалась всем телом.

На следующий день Руби все-таки снизошла до ответного сообщения.

«В твоих словах я заметила агрессию. И упрек. Я предлагаю тебе пригласить меня