Королева скандала - Пол Джилл

В один из вечеров Уоллис закатила ужин для американской части их компании, где угощала гостей блюдами по рецептам Юга, которые старые подруги помнили с детства: жареной курицей по-мэрилендски, печеньем, пирогом со свининой, запеканкой с креветками и кукурузой. Обсуждали вопрос, сумеет ли судья Уилкерсон доказать обвинение Аль Капоне в неуплате налогов.

— Они обязаны упрятать его за решетку, — настаивала Коринн. — Вы видели фотографии бойни на День святого Валентина? В нашей стране банды не должны выкашивать по семь человек среди бела дня.

— В том, что появляются подобные банды, виновата восемнадцатая поправка, — высказывал свое мнение Майк Скэнлон. — Как только правительство запрещает такое пользующееся спросом вещество, как алкоголь, они тем самым открывают дорогу преступникам, да еще и обеспечивают им личину приличных людей.

— Благодаря этой поправке мы все теперь преступники, — заявила Уоллис. — Каждый из нас перешел черту с первым глотком нелегальной выпивки. И кто знает, чем это закончится? Может быть, мы перейдем к более серьезным преступлениям — например, превышению скорости.

— Как здесь, в Британии, говорят: закон — он как сука, — вставил свой комментарий Эрнест. Женщины открыли рты от изумления, и он быстро уточнил: — Я имел в виду просто собаку.

Мэри восхищалась умением Уоллис увлечь всех общей беседой, спрашивать о том, что точно было бы интересно обсудить, и никогда не допускать, чтобы разговор сходил на нет. Дальше они говорили об Эмпайр-стейт-билдинг, который только что открылся в Нью-Йорке.

— От него просто дух захватывает, — поделилась впечатлением Мэри, — и я уверена, что на тротуаре прохожие постоянно сталкиваются из-за того, что задирают головы, чтобы посмотреть на уходящую ввысь громадину.

Потом обсуждали град величиной с мячик для гольфа, который выпал недавно в Нью-Джерси и из-за которого пострадали стекла теплиц и многие человеческие головы.

— Никто не хочет уходить с вечеринок Уоллис, — шепнул на ухо Мэри Майк Скэнлон, — потому что здесь всегда подлинно живая энергия.

Эрнест скромненько сел с краю, с радостью предоставив жене быть в центре внимания, и Мэри, покончив с едой, перебралась к нему поближе. Их прежняя дружба тут же была восстановлена, будто бы Мэри и не обижалась на него в Нью-Йорке. Она с удовольствием интересовалась у Эрнеста, какие книги он недавно читал, и расспрашивала об архитектурных достопримечательностях, которые видела во время поездки в такси с Уоллис. Было ясно, что он ни словом не обмолвился Уоллис о том, что Мэри ему про нее рассказывала, и она высоко оценила его благоразумие.

В те редкие моменты, когда дома вечером были только они втроем, Мэри наблюдала за Уоллис и Эрнестом. Она нежно любила каждого из них и желала им только счастья, но от нее не могло укрыться, что Уоллис не была влюблена. Эрнест нравился ей, как нравился всем, но у нее не кружилась от счастья голова, как это было, когда она встретила Уина, и ее глаза не загорались, как в те моменты, когда она говорила о Фелипе Эспиле. Любил ли ее Эрнест или только лишь увлекся ею? С Уоллис было очень весело, но Мэри сомневалась, что у супругов было достаточно много общего. Был ли Эрнест способен разглядеть под панцирем сильного характера жены ранимость, которая, по мнению Мэри, и делала Уоллис человечной и достойной того, чтобы ее любили?

Утром 1 июня Уоллис вбежала в спальню Мэри с новостью:

— Принц Уэльский будет у Консуэло и Бенни, так что тебе выпал шанс познакомиться с ним. Ты, наверное, наденешь зеленый шелк? Это твое лучшее платье. Я дам тебе на вечер свое изумрудное колье. И давай сходим днем к парикмахеру.

Мэри рассмеялась:

— Все подумают, что ты собираешься сосватать меня бедняге.

— Неужели тебе не хочется произвести хорошее впечатление? В конце концов, он парень твоей детской мечты! — Уоллис была взбудоражена больше, чем обычно.

— Хорошо, но сначала тебе придется напомнить мне, как делать реверансы и правильно обращаться к принцу…

Весь день они суетились с прическами, маникюром, макияжем и выбором украшений, а в шесть вечера взяли такси и поехали к Консуэло. Имя каждого гостя, входящего в зал, официально объявлял дворецкий, и Мэри понравилась эта система, потому что она помогала запомнить, как кого зовут. Была почти половина седьмого, и она практически допила первый бокал, когда дворецкий объявил: «Его королевское высочество принц Уэльский и миссис Тельма Фернесс».

Мэри оглянулась и сильно удивилась малому росту принца: всего около ста семидесяти сантиметров или даже чуть ниже. На наследнике престола был костюм кричащей расцветки в ломаную клетку, а под глазами виднелись заметные мешки. Словом, ничто не напоминало привлекательного светловолосого юношу, чьи фотографии в журналах она когда-то целовала. Конечно, ему уже тридцать семь лет, и он больше не юноша. Тельма была жгучей черноволосой красавицей с мелодичным смехом.

Принц побеседовал с группой, стоявшей недалеко от входа, и перемещался от одного кружка гостей к другому каждые несколько минут, медленно двигаясь по залу с сигаретой в одной руке и бокалом в другой. Мэри улыбнулась, заметив, что Уоллис намеренно заняла такую позицию, чтобы ему пришлось поговорить с ней. Принц тепло ее поприветствовал, явно обрадовавшись встрече, а Уоллис старалась изо всех сил и казалась очень оживленной, но Мэри издалека не было слышно, о чем они говорили.

В какой-то момент они оба обернулись и посмотрели на нее, и Уоллис сделала ей знак подойти. Мэри не без волнения приблизилась к ним и сделала некое подобие реверанса.

— Большая честь встретить вас, ваше королевское высочество, — произнесла она и взглянула на принца. Мэри увидела вздернутый нос и самые грустные голубые глаза, какие только ей доводилось видеть в жизни. Это ее поразило. Такого она никак не ожидала. Ему-то из-за чего печалиться?

Некоторое время они изучали друг друга, потом он сказал:

— Я надеюсь, вам понравится в Лондоне, миссис Раффрей. Мы любим гостей из Америки.

— Живая история на каждой лондонской улице уже меня очаровала. У вас великолепная архитектура — выдала Мэри.

— Чудесная обстановка, чтобы подчеркнуть красоту американских женщин. — Принц улыбнулся и посмотрел на Уоллис.

Она кокетливо ответила в своих лучших традициях:

— Что ж, сэр, для любой женщины вы просто горе, потому что осыпаете ее комплиментами, но жениться на ней не можете.

В ответ на это он рассмеялся, откинув голову назад: Вы, как всегда, шалите, миссис Симпсон. Так держать.

Изумлению Мэри не было предела. Как только принц отошел к следующей группе, она прошептала на ухо подруге:

Бесси Уоллис Уорфидц-Симпсон, я искренне надеюсь, что ты не попытаешься соблазнить этого несчастного.

— Боже упаси! — так же шепотом ответила Уоллис, сморщив по привычке нос.

Глава 28

Брайтон. 5 октября 1997 года

Рэйчел решила позвонить матери и узнать, возможно ли увеличить количество гостей на свадьбе, если за это заплатит Алекс. Миссис Уэйнрайт предложила не искать ресторан большего размера, а отметить свадьбу дважды: один раз 18 ноября, с родственниками и самыми близкими друзьями, а другой, со всеми остальными гостями, — немного позже, скажем, 20 декабря.

— Это хорошая идея, — размышляла вслух Рэйчел, — но мне не хотелось бы, чтобы вы с папой несли еще большие расходы. Я думаю, можно собраться в узком кругу прямо здесь, в квартире. — Конечно, такая перспектива ее не очень радовала. Уборка после новогодней вечеринки заняла несколько дней. Но это был самый экономный вариант.

— Я куплю ящик шампанского и с радостью помогу тебе что-нибудь приготовить, — предложила мать.

— Мам, ты и так уже делаешь достаточно. Пусть и Алекс сделает что-нибудь для этой свадьбы. — Тон, которым Рэйчел произнесла эти слова, должно быть, выдал ее настроение, и это не ускользнуло от внимания матери:

— Что у вас произошло?