На линии огня - Михаил Сидорович Прудников

Потом мы сидели за свежевыструганным столом над картой района, и Якимов слушал нас, уясняя смысл задания.

Через две назначенных нам недели Центр ждал от нас планы противника по уничтожению партизан, месторасположение прибывающих карательных частей, их мобильность и готовность к перемещению — словом, все, что дало бы возможность и нам, и соседним партизанским соединениям избрать безопасный маршрут передислокации. Тогда врагу пришлось бы в очередной раз атаковать пустые землянки, а мы же, напротив, могли ударить по нему с тыла, превратив его надежды на успех в новое поражение.

Обсуждение затянулось надолго. Уже и утренние соловьи замолчали, и другие хористы запели в лесу, а в землянке Якимова лампа все не гасла, слегка потрескивая и разливая вокруг желто-оранжевый свет.

По некоторым признакам можно было понять, что в лагере не спим не только мы.

— Что это у тебя полуночничают? — спросил Корабельников Якимова.

Командир отряда улыбнулся:

— Понимают, что вы не просто так приехали. Беспокоятся — вдруг на задание добровольцы потребуются, и они не успеют первыми вызваться.

— Не тот случай, когда только добровольцы потребуются, — сказал я, — ты сам выбирай. Самых опытных, самых надежных.

Количественный состав группы был определен, и старшим группы Якимов предложил назначить Шалву Циклаури. Кроме него, в списке значились Григорий Чавлеашвили, Шура Виноградова, Сергей Лутковский, Яша Березко, а также Михаил Мдивани, еще не знакомый нам с Корабельниковым, но хорошо характеризовавшийся Якимовым. Уже в Молодечно группа должна была пополниться местными подпольщиками.

С особой тщательностью изготовлялись документы. Мы надеялись, что самый пристальный глаз не обнаружит в них ювелирных поправок партизанского художника. Однако в дороге даже такие надежные «аусвайсы» вряд ли могли пригодиться бойцам, поскольку рюкзаки с толом и оружие не оправдали бы никакие документы. Поэтому на пути следования группе было приказано до последней возможности избегать столкновений с противником.

Пока что партизаны были одеты одинаково, и даже Шура в брюках и сапогах издали мало отличалась от них. Но в ее облегченном рюкзаке в резиновом мешке — для защиты от воды — лежало аккуратно сложенное красивое платье, в котором на примерке она выглядела так, что мы с трудом сдержали возгласы восторженного удивления.

Старший группы Шалва Циклаури получил последние инструкции и пароли, и я спросил его на прощанье:

— Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ комбриг, — молодцевато ответил он и, улыбнувшись, не удержался от шутки. — Как я понял, главное, чтобы все случайности были запланированы.

У нас у всех было хорошее настроение, но командирский авторитет — прежде всего, и я строго остановил бойца:

— Самое главное — выполнить задание.

Он перестал улыбаться, хотя в глазах у него еще бегали веселые искорки, вытянулся:

— Слушаюсь, товарищ комбриг!

Вскоре группа скрылась в лесу. По заведенной кем-то традиции никаких особенных прощаний не было. Бойцы словно хотели подчеркнуть, что расстаются ненадолго и вскоре увидят друг друга живыми и здоровыми.

Партизанская тропа — совершенно особое, своеобразное понятие. Она может быть и торной дорогой, и просветом в диких зарослях, может вести по высохшему ручью, когда трескаются от жажды губы, а может — по болоту, когда приходится нести оружие в вытянутых кверху руках, чтобы не намочить его или, чего доброго, не утопить. Но всегда она выстелена опасностью, окружена риском и полна неожиданностей.

Поначалу группа шла свободно — в окрестностях лагеря опасность была небольшой, а порой и исключалась вовсе, и Чавлеашвили позволял себе напевать какую-то грузинскую песню, а Михаил Мдивани о чем-то шутил с Шурой, что, казалось, не очень нравилось Яше Березко, отчего он уходил на несколько десятков метров в сторону. Также отдельно шел Лутковский, ухитряясь на ходу мастерить что-то из проволочек. Шалва шагал впереди, время от времени встряхивал довольно тяжелый, трущий спину рюкзак, поправлял лямки. Он всегда брал себе самую тяжелую ношу и на первых километрах старался поудобнее устроить ее на спине, утверждая, что от этого она становилась легче.

Собственно, на партизанскую тропу они вышли лишь к вечеру, а перед тем провели петли маскировок и сделали привал. Смолкли песня Григория, шутки Михаила, спрятал Лутковский свое заделье. Циклаури отправил Яшу на разведку. Тот без рюкзака и теперь совершенно бесшумно — двинулся в сторону реки, которая, по их предположению, находилась метрах в семистах.

Вернулся Яша нескоро. Огорчение читалось на его лице.

— Лодка пропала, — сообщил он.

— Как — пропала? — Шалва не хотел верить этому. Без лодки переправить рюкзаки с немалым запасом тола через речку было сложно, практически невозможно — в этом месте берега были заболочены, и плот, чтобы не привлечь внимания врага, пришлось бы делать на значительном удалении от реки, а потом тащить его на воду, и это, несомненно, увеличивало риск быть обнаруженными.

Лодку держали потопленной в потайном месте, крепко привязанную, так, чтобы ее случайно не унесло. При необходимости ее вытаскивали, выливали воду — и переправа готова. Немцы регулярно прочесывали берег, но обнаружить хорошо спрятанную лодку ни разу не смогли. И вдруг — кто-то отвязал и увел ее.

Конечно, существовал и запасной вариант переправы. Но Шалва досадовал на пропажу, потому что было обидно начинать с неудачи. Кроме того, запасной вариант был сложнее.

— Ни цепи, ни лодки, — подробнее объяснял Яша. — Кто-то увел ее.

— Кто ж, как не немцы? — Лутковский сплюнул. — Погань! В воде не щупал? След от днища есть? — спросил он Яшу.

— След есть.

— Значит, наверняка сегодня увели, иначе бы вода след смыла, — решил Лутковский. — А если сегодня они ее нашли, то дня два у них переполох будет. Не повременить ли нам с переправой?

— Нету времени временить, — возразил Шалва. — Если с самого начала временить начнем, то только опоздать успеем.

— Погоди! — Мдивани, до этого сидевший, привалясь спиной к сосне, вскочил на корточки. — Ничего не пойму! Если они сегодня лодку нашли, почему там засады нет? Почему они не ждут, когда мы за лодкой придем? Не такие они дураки, чтобы случай упустить!

— Миша прав, — высказался Циклаури. — Видимо, они ее совсем недавно нашли. Еще не успели засаду выставить.

— Однако так, — усмехнулся Лутковский. — А если так, то нам бы до начала переполоха-то в аккурат и проскользнуть. А что? Успеем! Теперь уже раньше утра они ни забегают.

— Подъем! — решительно скомандовал Шалва, сразу оценив предложение Лутковского.

Теперь они шли к реке, ступая след в след. Григорий замыкал цепочку, чтобы огромные его следы примяли все остальные и выглядели единственными. Темнело все быстрее, тишину пронизывал только комариный писк. Шуру заставили завязать лицо платком и надеть на руки перчатки. Нелишняя предосторожность: