Василий Макарович - Михаил Вячеславович Гундарин

Ты сними её получше. Поработай над портретом – и будет человек».[130]

И, конечно, парня с Алтая не могли не ослепить прославленные режиссёры, они же Мастера ВГИКа – Лев Кулешов, Юлий Райзман, Сергей Герасимов. Шукшин, разумеется, знал их с юности. Он мог видеться и с легендами советского кино, актёрами и актрисами, чьи фотографии висели в домах «простых людей» по всей стране, «от Москвы до самых до окраин»: Михаил Жаров, Алла Ларионова, Марина Ладынина, Элина Быстрицкая, Любовь Орлова… А про его встречу с тем же Иваном Пырьевым, якобы предопределившую всю его судьбу, существует целая легенда (мы уже рассказывали о ней).

Василий Макарович писал матери о ВГИКе отнюдь не только как о «корчёвке пней». Думаю, он специально подбирал факты, чтобы мать могла им гордиться – ну и при случае хвастаться односельчанам:

Учиться страшно интересно. Говоришь, смотрела «Бродягу». Они здесь были – в институте у нас – индийцы-то. И сам этот бродяга, и все, кто с ним. Фильм «Бродяга» сделал Радж Капур, т. е. тот, кто играет бродягу. Он режиссёр этой картины и сам в ней играет. Вот, чтобы ты поняла, на кого я учусь. Ну, а дела мои идут замечательно. Только вот времени не хватает…[131]

Замечу, что слава «индийского Чарли Чаплина» Раджа Капура, равно как и его музыкальных фильмов («Бродяга», «Господин 420»), в Советском Союзе зашкаливала. «От Сибири до Ташкента» население мурлыкало слова из непонятного русским, но весёлого языка песен Капура. Это даже нашло отражение в городском фольклоре:

Все московские блатяги

Помешались на «Бродяге».

Даже бабушка моя

И та поет: «Абара я».

А тут – Радж Капур собственной персоной! Можно было и потерпеть тяготы учёбы.

М.Г.: Кстати, о тяготах. Со студентами работали ассистент по режиссуре Нина Станиславовна Сухоцкая, ассистент по актёрскому мастерству Анатолий Умбертович Стабилини, ассистент по монтажу Евгений Николаевич Фосс – знаменитые в мире тогдашнего кино люди! Василий Макарович упоминал в письме Ивану Попову, что изобразительное искусство им преподают в Третьяковской галерее, и это великолепно. Курс зарубежной литературы читала Нина Александровна Аносова, об изобразительном искусстве Европы с древнейших времён и до современности рассказывал Илья Иоганович Цырлин, о русском искусстве – Сергей Сергеевич Третьяков. Историю зарубежного кино преподавала Валентина Сергеевна Колодяжная, русского и советского – Сергей Васильевич Комаров.

Е.П.: Особо надо сказать об ассистентке Михаила Ромма, доценте ВГИКа Ирине Александровне Жигалко (1912–1976), которая сыграла в профессиональной жизни многих будущих режиссёров, в том числе и Шукшина, огромную роль. У мастера свои задачи и куча дел (например, на киностудии), а кто со студентами постоянно? Ассистент!

Ирина Александровна была незаурядным человеком. Начинала она с ГИТИСа и работала режиссёром в театре, затем перешла в кино. Вот что пишет о ней Павел Глушаков в статье «Первые литературные опыты Василия Шукшина» в «Вопросах литературы»:

В 1936 году Жигалко поступила в Киноакадемию ГИКа, где её учителями были С.Эйзенштейн, М.Ромм и Л.Кулешов. <…> В 1952 году защитила диссертацию на тему «Репетиция в кино», получив степень кандидата искусствоведения. После этого началась педагогическая деятельность Жигалко, продолжавшаяся без малого 30 лет во ВГИКе, в мастерской Ромма. Под её руководством обучались профессии режиссёры, ставшие впоследствии признанными мастерами отечественного кинематографа: В.Шукшин, А.Тарковский, А.Михалков-Кончаловский, В.Трегубович, А.Митта, Д.Асанова, А.Смирнов, С.Соловьёв, В Абдрашитов. <…>

По свидетельству Э.Долинской, Ирина Александровна трепетно относилась к Василию Шукшину: «К Шукшину она относилась по-матерински. Кстати, он бывал у нас на даче вместе с Тарковским. Ирина Александровна часто рассказывала о Шукшине, когда ещё он не был известен».

<…> среди сотен поступающих именно Жигалко разглядела, по её словам, «необыкновенный талант Шукшина» и настояла на приёме его во ВГИК.[132]

Записки и воспоминания Ирины Жигалко – бесценны: без них о студенчестве Шукшина мы бы почти ничего не знали.

М.Г.: Да, очень важные свидетельства были оставлены ей. Именно от Жигалко мы узнаём, что́ было 1 сентября 1954 года, когда первокурсник Шукшин перешагнул порог элитного советского вуза. Сначала – по традиции – первокурсники посмотрели чаплинские «Огни большого города». Потом была вступительная беседа мастера. Михаил Ильич Ромм вдохновенно говорил – импровизировал! – два часа о профессии кинорежиссёра.

А на другой день показывали себя уже сами первокурсники – читали рассказы, стихи и басни по своему выбору. Шукшин «исполнил» рассказ Максима Горького «Двадцать шесть и одна».

А уже 4 сентября первокурсники должны были показать «самостоятельно придуманные этюды на простейшие действия с воображаемыми предметами».[133] Шукшин показывал работу косца. Александр Гордон вспоминал[134], как Шукшин вышел на площадку сцены, скинул с плеч какой-то предмет, но сделал это таким образом, что стало понятно – пиджак. Затем снял с другого плеча воображаемую косу. Вот он точит лезвие с помощью бруска и начинает потихоньку, со знанием дела, продвигаться вперёд, размахивая ею. Сразу было видно – человек в курсе, как это делается по-настоящему. Затем, как бы притомившись, присаживается на перекур. Достаёт из кармана кисет с табаком, скручивает самокрутку и закуривает. Всё это делалось до такой степени натурально, что казалось, все чувствуют запах скошенной травы в поле.

Запомнился этот эпизод и Жигалко. Она пишет:

Позднее мы видели Шукшина в фильмах, срезающего настоящей косой настоящую траву. Но то, что мы видели задолго до того, в этом учебном «этюде с воображаемым предметом», накрепко запало в память. И не только в мою…[135]

Очевидно, имеется в виду эпизод в фильме «Печки-лавочки». Владимир Коробов, ссылаясь на те же мемуары Ирины Жигалко, описывает упражнения студентов в мастерской так:

А вот ещё этюд – «действия в разных обстоятельствах с тем же предметом». Шукшин – с трубкой, заведённой им ещё на флоте. Вот он «закуривает под дождём», вот – «тоскует», кусая трубку на скучном собрании, а вот «курит», сосёт мундштук совершенно голодный, а так вот «положено» курить «в радиорубке»…

Ещё одно упражнение – «этюд на перемену отношений»: Тарковский и Шукшин, бывшие якобы в ссоре, заключают «перемирие»…

А вот задание «репортаж». Спустя годы его будут снимать на плёнку. А пока это – «письменная» тема. В рабочем дневнике Жигалко значится: «Шукшин – “Глаза”. Глубоко и метко, психологически точно написана сцена проводов новобранца в армию… Но всё же хотелось бы более чёткой организации материала… То, что действие не развивается, нельзя ставить в упрёк студенту: задание