Василий Макарович - Михаил Вячеславович Гундарин

А то он вовсе и сам – тормозит, упирается. У той же Жигалко читаем:

Многое встречало его сопротивление, и это «многое» включало в себя… основные элементы профессии кинорежиссёра. За свою педагогическую практику не припомню, пожалуй, такого последовательного внутреннего сопротивления студента (именно внутреннего!) специфическим для кино способам раскрытия мира: монтажу и соответственно монтажному видению (его Ромм всячески развивал у студентов), мизансцене (в лекциях, прочитанных студентам первого курса, то есть и Шукшину, – а лекции Ромма Василий всегда слушал внимательно, можно сказать, жадно – Михаил Ильич определил мизансцену как «главное режиссёрское оружие, первое, основное»). Этими и другими видами «режиссёрского оружия» Шукшин в студенческие годы пользовался неохотно. В несколько упрощённом виде взгляд его на съёмку можно определить так: достаточно установить аппарат, актёрам хорошо играть перед ним, а всё остальное – от лукавого. Ромм его выслушивал, он выслушивал Ромма, но каждый оставался при своём.[140]

Шукшин, как мы знаем, при всей склонности к внешним компромиссам и игре «по правилам», был упрям в отстаивании своего, внутренне значимого для него, – и это упрямство здесь обнаруживается наглядно. Он не просто чего-то не понимает. Он – сопротивляется! И чему – монтажному принципу в кино! Базовому принципу!

М.Г.: Это смотря для кого базовому. Мы помним, что наставником самой Жигалко был Эйзенштейн. С огромным пиететом относился к автору «Броненосца “Потёмкин”» и Ромм. А для Эйзенштейна и его последователей монтаж и правда был важнейшим элементом киноповествования. Для них – но не для Шукшина. Его (особенно в те годы) скорее привлекали работы неореалистов, где повествование было не рвано-монтажным, но плавным, будто документальным, в ритме самой жизни…

Е.П.: Тем не менее, через сопротивление (может, и самому себе) Шукшин преуспел и в режиссёрских штудиях. Говоря об итогах следующего, второго курса, Ромм отметил:

Мастерская держится такими людьми, как Тарковский, Гордон, Китайский, Дзюба… Шукшин – одарённый человек. Пять очень сильных режиссёров дают надежду на хорошее будущее, если хорошо сложится их судьба.[141]

М.Г.: При том, что шукшинская курсовая работа доделана не была.

Сейчас отснял свою курсовую работу (звуковую). 150 м. По своему сценарию. Ещё не смонтировал. Впервые попробовал сам играть и режиссировать. Трудно, но возможно. Это на будущее.[142]

Так писал он Ивану Попову. На окончание фильма не хватило денег: вгиковские бюджеты были крайне скудны. Да ещё вмешался случай – отснятый материал был испорчен при проявке…

Увы, первый режиссёрский опыт Шукшина могли оценить только педагоги, но не мы с вами. Эта работа не сохранилась. Даже название её забыто. Речь в ней шла о каких-то целинниках, какую-то даже декорацию Шукшин сооружал в павильоне, вроде палатки…

Но неудача Василия Макаровича не сломила. Он, как обычно, полученные навыки положил в свою копилку и пошёл дальше. Прекрасное, завидное свойство!

Е.П.: Однако Александр Гордон и Андрей Тарковский своих «Убийц» по Хемингуэю доделали и показали. Почему так вышло – бог весть. Всегда кому-то больше везёт, кому-то меньше.

«Убийц» и сейчас можно посмотреть. Ну, ничего особенного, просто студенческий фильм. Нашлась там роль и Шукшину. Но тут уже подоспели для него роли и покрупнее – прежде всего, конечно, в фильме Марлена Хуциева «Два Фёдора» (1957). Первая настоящая роль – и сразу успех!

М.Г.: Следствие первого успеха было парадоксальным. Столь желанная некогда учёба во ВГИКе перестала для Василия Макаровича быть чем-то приоритетным. Можно сказать, что напряжённо, по-настоящему он учился здесь только два первых курса. В марте 1958 года он напишет в одном из писем матери:

У меня сейчас трудные обстоятельства. Дело в том, что я снимаюсь в фильме, а занятия в институте уже начались. И из Одессы не отпускают, потому что съёмки в разгаре, и с институтом – пахнет порохом. Могут предоставить годовой отпуск, а я этого не хочу. Роль, правда, хорошая, и фильм, наверно, будет хороший… С институтом – приложу все силы, но год не пропущу.[143]

Чтобы не терять год, Шукшин в апреле попросит во ВГИКе отпуск на восьмой семестр, обязуясь сдать весенние экзамены вместе с курсом. То есть снова, как и в случае с аттестатом зрелости, сдаёт всё экстерном. Какая тут регулярная учёба!

Е.П.: Но что характерно, за вуз Шукшин держится – дипломную работу делает, хотя и не без скрипа (но опять же: не все его однокурсники с дипломом справились).

Понятно, что руководство ВГИКа, хоть и шло ему навстречу, было не очень довольно. На жёстком «разборе полётов» после драки и попадания в милицию ректор вуза Грошев скажет прямо:

Возможно, мы немного ошиблись, предоставив ему свободу действий, позволяя ему сниматься, выступать в роли актёра, в то время как ему нужно совершенствовать своё режиссёрское мастерство. Мы хотим, чтобы он стал настоящим режиссёром, поэтому и советуем ему совершенствовать режиссёрское мастерство, а не увлекаться актёрским.[144]

Сказать-то сказал, но из вуза – не выгнал. К тому времени (1959 год) Шукшин уже снимался вовсю, был нарасхват не в учебных павильонах – а на настоящих студиях! Может быть, вузовское начальство им даже втайне гордилось. Наш, вгиковский, молодой, – а уже звезда!

М.Г.: Кстати, если на главную роль в «Двух Фёдорах» Шукшин попал, можно сказать, по воле случая, то на саму картину работать он пришёл по вузовскому направлению, как режиссёр-практикант. И, если судить по характеристике, отправленной в вуз режиссёром-постановщиком, Марленом Хуциевым, с режиссёрской практикой он справился хорошо. Хуциев писал:

В подготовительном периоде Шукшин занимался подбором актёров, принимал участие в работе над режиссёрским сценарием и сметой, в разработке планировок, решений костюмов, гримов и выборе мест натурных съёмок. Проводил репетиции актёрских проб, снимал отдельные пробы, а также кадры осенней натуры.

Кроме того, Шукшин имел отдельное, очень ответственное задание – отбор документальных материалов Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет. С этой целью он много и кропотливо проработал в кинофотофоноархиве СССР, в архивах музея Советской армии и Украинском республиканском архиве, отобрав интереснейший, ценнейший материал, который ежедневно оказывает огромнейшую помощь в работе над картиной.

В съёмочном периоде Шукшин проводит все предварительные репетиции сцен, в которых он не занят. Но если даже и занят, то в тех кадрах, где свободен, он находит возможность выполнять свои режиссёрские обязанности.

Шукшин считает картину своим личным делом, не ждёт, когда ему будет дано задание, а находит работу себе сам. Он участвует в