«Человек, первым открывший Бродского Западу». Беседы с Джорджем Клайном - Синтия Л. Хэвен

несколько поводов для критики. Большая часть стихов публиковалась в переводах – в моих или чьих-то еще. Та последняя книга… стихи, которые Бродский либо написал на английском, либо перевел сам… именно на нее обрушился тот британский критик… вам об этом наверняка известно.

Крейг Рэйн. Я так и не нашла его статью в архиве газеты «Файнэншл таймс». Пришлось раздобыть сборник эссе Рэйна «В защиту Т. С. Элиота». Рецензия называлась «Репутация, подверженная инфляции» [108].

По-моему, она была написана уже после смерти Иосифа, а потому выглядит особенно злобной. Рэйн назвал Бродского «посредственностью мирового класса». Таков один из итоговых выводов Рэйна. Он прочел «So Forth» от корки до корки и нашел что-то ужасно корявое чуть ли не на каждой странице, особенно в текстах, которые Иосиф написал на английском или перевел сам. Я не желаю ввязываться в эту стычку, если это вообще возможно.

Рецензия завершается убийственной фразой, где о Бродском говорится в прошедшем времени – а значит, статья наверняка написана уже после его смерти: «Он был нервозной, мирового класса посредственностью – блефовал, но осознавал, что у него нечеткое чувство английского языка, на котором весьма шатко держалась его международная репутация». В общем, Рэйн разругал его в пух и прах.

Что да, то да!

Но эта фраза, как и очень многие другие, указывает, что Рэйн многого не уловил в стихах Бродского. Например, в стихотворении «24 мая 1980 года», написанном Иосифом на свое сорокалетие, и в его последних строках в автопереводе Бродского:

Yet until brown clay has been crammed down my larynx,

only gratitude will be gushing from it [109].

Рэйн написал: «Бессмысленно указывать, что похороны, если хоронят не заживо, редко предполагают запихивание гробовщиком глины (любого цвета) в горло покойного. Эта мелодрама целиком присочинена Бродским» [110] . Рэйн не улавливает отсылок к Гейне, Пушкину, Мандельштаму, даже к Цветаевой и другим. Эти строки пронизаны воспоминаниями о русской поэзии прошлых времен.

Как указала мне Валентина Полухина, эти строки совершенно очевидно вторят ахматовской «Поэме без героя»:

Полумертвая и немая,

Рот ее сведен и открыт,

Словно рот трагической маски,

Но он черной замазан краской

И сухою землей набит.

Довод весомый.

Также нам вспоминаются строка Цветаевой «Дерном-глиной заткните рот» и стихотворение Гейне «К Лазарю» [111] :

Так мы спрашиваем жадно

Целый век, пока безмолвно

Не забьют нам рта землею…

Да ответ ли это, полно? [112]

А между тем Рэйн интересуется русской поэзией. Он женат на племяннице Пастернака. Его жена, Энн Пастернак Слейтер, – дочь сестры Бориса Пастернака.

Для меня это новость. Я не знал никого из семьи Пастернак, кроме Лидии Пастернак Слейтер, жившей в Англии, – да и ее не знал лично, просто слышал о ней: она перевела несколько стихотворений Пастернака, проделала весьма похвальную работу.

Энн – ее дочь. Некоторое время тому назад я была у нее дома в Оксфорде, мы вместе пообедали. В Оксфорде хранится много картин и набросков Леонида Пастернака – деда Энн, отца Бориса Пастернака.

Что ж, это придает критическим замечаниям Рэйна определенную весомость. Но читает ли он сам по-русски? Если да, если он читал русские стихи Бродского в оригинале, просто не понимаю, как Рэйн мог заявить, что «международная репутация» Бродского «шатко держалась» на его «нечетком чувстве английского языка».

Насколько я понимаю, Рэйн не знает русского.

Всякий, кто читал стихи Бродского, написанные на русском, согласится, что это выдающийся поэт, поэт с «абсолютным» чувством интонации и безупречным литературным вкусом. Что касается его стихотворных автопереводов и стихов, написанных сразу на английском, то позвольте мне ограничиться одним замечанием: Энн Шелберг и Зак Ишов вступились за «англоязычного Бродского», и я уверен, что они приведут наилучшие аргументы из возможных. Как я уже говорил, в этот спор я предпочитаю не ввязываться.

Захар Ишов рассматривает это в своей диссертации; он защитил ее в Берлинском свободном университете. Есть только один пункт, по которому я несогласен с Заком, – по части хронологии. Он утверждает, например, что в конце 1970‑х, в процессе перевода стихотворения, о котором я уже упоминал, – «Второе Рождество на берегу», Бродского не устроил мой вариант некой строки и он сочинил свою строку взамен моей, а затем мы вдвоем обсудили и в итоге одобрили его вариант. Я же отчетливо помню, что в тот период именно я сочинил строку для замены первого варианта, а затем Бродский то ли одобрил, то ли отверг мою строку. Я также отчетливо помню, что обычай предлагать собственные варианты строк взамен первоначальных появился у Бродского только в 1980‑х, когда мы работали над моими переводами «Эклоги 5‑я (летней)», а затем «Назидания»; эти переводы опубликованы в книгах «To Urania» и «So Forth» соответственно.

Ценный вклад в вопрос о «Бродском на английском» внес Дэниэл Уайссборт. Его книга «Из русского с любовью» – работа странная, с извилистыми отступлениями, но в нескольких местах он очень четко проводит мысль, что Бродский пытался сделать с английским языком то, чего еще никто никогда не делал. Я писала в «Кеньон ревью»:

Однако, несмотря на все разговоры о несущественном и на все самоуничижение, Уайссборт выдвигает стержневой, замечательный тезис – утверждает, что Бродский «пытался русифицировать английский, не проявляя ни малейшего пиетета к духу английского языка… ему хотелось, чтобы межъязыковой перенос происходил без коренных изменений, а достичь этого удалось бы только при условии, если бы сам английский язык изменился».

Словом, Уайссборт призывает, чтобы мы вслушались в стихи Бродского, приняв их правила игры. Как он говорит слушателям семинара: «Это как музыка в новом стиле. Возможно, она вам не нравится, возможно, она кажется вам нелепой и даже оскорбляет ваш вкус, но признайте – хотя бы чисто гипотетически – что, может статься, ваше ухо просто к ней непривычно. Дайте ей шанс, вслушайтесь!» [113]

Предполагаю, Энн придерживается этой линии защиты – и Зак, возможно, тоже. Зак при нашем первом знакомстве – мы общались по телефону и электронной почте – сказал, что ему очень понравился мой перевод «Назидания». Я не очень уверен, что этот перевод нравится мне самому, в основном из‑за многочисленных правок, включенных по настоянию Иосифа в мой предварительный вариант. Некоторые правки