На линии огня - Михаил Сидорович Прудников

— Товарищи бойцы! Дорогие мои! Командованием поставлена перед вами ответственная задача. Мы все уверены, что вы с честью выполните ее, не посрамите партизанской чести. Мне жаль, что я буду не с вами. Мне очень жаль. Но таков приказ. Бейте врага, товарищи! Победа будет за нами!　

Он, наверное, сказал далеко не все, что хотел, и это чувствовалось даже по его «спотыкавшемуся» голосу и по тому, как он обернулся, отыскивая глазами Кривского, словно просил у него помощи, но, все же справясь с волнением, добавил:　

— Спасибо, товарищи. Не от своего имени спасибо — от имени Родины.　

Он передал командование Кривскому. Тот еще раз окинул взглядом бойцов, махнул рукой, как бы благословляя в путь, и вскоре они заскользили частой цепью между деревьями, постепенно пропадая из виду. Уходили бесшумно — не слышалось за ними ни шума шагов, ни треска сучьев, ни даже обычного слова.　

…Группа шла к Звериному озеру, чтобы загодя обогнуть его с юго-западной стороны. Сначала двигались параллельно лесной дороге, и эту часть пути бойцы прошли довольно быстро и спокойно. Но к вечеру уткнулись в шоссе, которое, хотя и не использовалось немцами из-за завалов и разрушенных на всем протяжении мостов, однако же представляло собой значительное открытое место — его прямизна позволяла далеко просматривать пространство, а группа должна была оставаться необнаруженной до конца маршрута.　

Перед шоссе вновь осмотрели снаряжение, боеприпасы, затем разбились на небольшие группы, произвели разведку. Вокруг по-прежнему было пусто, тихо, лишь едва слышно шумел лес.　

Бойцы рассредоточились на расстоянии около километра и с интервалами в несколько минут стали преодолевать открытое пространство. После того, как одна из группок оказывалась на другой стороне, все тщательно прислушивались и осматривались вновь.　

Теперь идти пришлось по болоту, которое и перерастало через полтора десятка километров в Звериное озеро. Вода доходила до колен, но кое-где бойцы проваливались и глубже. Скорость продвижения заметно упала, появилась усталость, да и намокшие одежда и обувь значительно затрудняли путь.　

Ночь их застала, когда группа вышла к лесу, стоящему вокруг озеро на суше. До места засады оставалось около двух километров, и Кривский объявил привал.　

По плану, разработанному в штабе бригады, бойцы группы прикрытия должны были «оседлать» шоссе перед самым приближением колонны, но до этого следовало заминировать полотно перед местом засады, чтобы взрывные воронки стали препятствием в первую очередь для техники.　

Бойцы сушили одежду на себе — раздеться времени не было, а палить костры Кривский строго-настрого запретил.　

На рассвете командир очнулся от полудремоты — вдалеке будто бы послышался нарастающий гул. Он взволновался было, решив поначалу, что это колонна гитлеровцев вышла раньше срока, но вскоре же разобрал в гуле отчетливый рев самолетных моторов. Все правильно, подумал Кривский, они летят на разведку, и сейчас на бывшем месте дислокации бригады появятся плохо замаскированные костры, которые будут спешно тушиться　на виду у немецких летчиков, и это дезинформирует врага, убедит его, что цель по-прежнему находится там, куда и запланирован удар карательной экспедиции.　

До выступления карателей оставалось около трех часов, и Кривский повел всю группу к возвышенности, у которой их уже ждали разведчики.　

Из леса шоссе выглядело широкой блестящей лентой. Вдали были видны маленькие на расстоянии, почти игрушечные фигуры гитлеровских часовых, по приказу начальства несущих здесь неусыпную охрану.　

Кривский был возбужден, но знал, что вот-вот наступит момент, когда все в нем успокоится, лишнее отойдет на второй план, и он станет подавать команды, принимать решения так, словно идет всего лишь очередная отработка операции на местности. Натренированная воля подавит неосознанную тревогу, ненужную нервозность и спешку, голос будет звучать ровно и в меру громко. Так было, и так будет…　

Вот пролетели назад, покачивая крыльями, самолеты-разведчики.　

Теперь на смену им должны были показаться бомбардировщики, которым придется бросать бомбы на пустые партизанские землянки и тропы. По расчетам Кривского, бригада находилась уже в нескольких десятках километров от бывшего места дислокации, так что ей ничего угрожать не могло.　

Командир поискал глазами группу подрывников. Трое бойцов наготове лежали в стороне за деревьями, у одного из них на кисть руки и локоть, этаким колесом, был намотан бикфордов шнур. Еще трое должны были вступить в дело первыми — по знаку Кривского они двинутся лесом навстречу патрулю и снимут его.　

Он подал им знак, как только услышал рев бомбардировщиков, потому что следом за ними должна была показаться колонна. И тут же командир почувствовал, что вот оно, пришло, долгожданное спокойствие.　

У Кривского была способность интуитивно отсчитывать время, и когда, по его расчетам, прошло минут шесть, из леса к немецким часовым рванулись две фигуры, и через какие-то секунды три километра шоссе стали свободными от лишних глаз. Командир невольно отметил четкость в действиях бойцов: двое в рывке к гитлеровцам, третий — к лесу для прикрытия.　

Кивком головы он послал минеров к дороге, а остальные бойцы, разбившись на две группы, занимали позиции по обе стороны от шоссе.　

Сейчас Кривский больше всего внимания уделял тяжелой и точной работе минеров. Те вгрызались под настил шоссе уже в четвертом месте. Молодцы, мысленно похвалил их командир. Было решено, что обязательно нужно установить четыре заряда, по два с каждой стороны дороги, а если позволит время — еще по одному на каждой обочине. Воронки должны были перерезать путь как минимум двумя рядами и от деревьев до деревьев, чтобы сделать невозможным объезд по кювету.　

Командир поймал себя на мысли, что в напряженном ожидании вроде бы не слышал разрывов бомб. Однако секундой позже он вспомнил, что все же слышал их, просто не стал тратить на это внимания. Он ждал другого звука, и наконец этот припозднившийся звук появился — вдалеке натужно ревели моторы колонны.　

Первым, грохоча, на предельно большой скорости несся танк. То ли для тренировки, то ли для профилактики его стрелок время от времени бил из пулемета по придорожным кустам, срезая листву и ветки. Короткие очереди резко отличались от общего рева, подхватывались эхом.　

За первым танком тотчас шел второй, а за ними, грузно проседая на рессорах, тянулись семитонные машины под брезентом — они везли гитлеровцев, минометы, огнеметы и другое вооружение карателей.　

Прогремевший внезапно взрыв отбросил головной танк к обочине, развернул его так, что следующая за ним стальная громадина, не сумев вовремя затормозить, на полном ходу врезалась ему в бок.　

Кривский видел, как семитонки, скрипя тормозами, сползали