Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева

что особенно характерно для тонко написанных проникновенных этюдов Михаила Нестерова. Безоглядные дали и задумчивые аллеи, пышное разноцветье лета и кристальная строгость осени с ярким обрамлением листвы – завораживающие картины природы, которые во многом определяли образ усадьбы, сохранившийся и сегодня.

Старый господский деревянный дом, серый, сумрачный, словно покрытый патиной столетий, напоминал об эпохе первой половины – середины XIX века о прежнем хозяине – известном писателе и общественном деятеле Сергее Тимофеевиче Аксакове и его трилогии «Семейная хроника», включая наиболее известные «Детские годы Багрова внука». Философ и публицист Иван Ильин говорил: «Чтобы почувствовать и узнать Россию, необходимо обратиться к русской литературе»[225]. Справедливость его слов подтверждают и труды Сергея Аксакова.

Сохраняя образ усадьбы, Мамонтовы сразу же начали расширять старый дом, который не мог вместить их большую семью, многочисленных гостей. Вскоре, к 1873 году, появились другие постройки: мастерская, баня в русском стиле, лечебница, немного позднее, по замыслу Елизаветы Григорьевны, была построена школа для крестьянских детей. Наталья Поленова, частый гость усадьбы, так характеризует жизнь в Абрамцеве 1870—1880-х годов: «Основавшись на развалинах старой помещичьей жизни, Мамонтовы с глубоким уважением к прошлому, связанному с именем Аксакова, взяли из него любовь к деревне, к русской природе, всю его духовную сторону и поэзию, известную патриархальность… Шестидесятые годы воодушевили их к активной работе на пользу народа. Ко всему этому они присоединили красоту и художественную одухотворенность, которые животворным началом прошли через всю их жизнь и дали Абрамцеву почетное место в истории развития русского искусства»[226].

В 1882 году Виктор Васнецов с семьей по-прежнему жил в Москве, но с приходом теплой весны все чаще задумывался о возможности скорого переезда на летнее время в усадьбу гостеприимного Саввы Ивановича. Апрель выдался для художника насыщенным: он писал картины, вел активную переписку, занимался общественной деятельностью. Одно из его писем, ясно свидетельствующее об этом, адресовано его учителю, выдающемуся педагогу Императорской Академии художеств Павлу Чистякову:

«[Москва], 25 апреля 1882 г.

Дорогой Павел Петрович!

Благодарю Вас, что Вы доставили мне удовольствие услужить Вам. Поручение Ваше мне не стоило решительно никаких хлопот. Анатолий Ив[анович] Мамонтов[227] согласился с удовольствием, и картина Ваша уже на выставке.

Гораздо труднее оказалось: вовремя ответить Вам, и я, как видите, ответом запоздал, за что и прошу великодушно простить меня.

Работа на выставке кипит, и М. П. Боткин[228] работает до изнеможения, и действительно: распределить такую массу картин – дело не шуточное: и соображения, и труда нужно немало.

Из моих картин будут: “Витязь в раздумии перед прямой дорогой” (исправленный и увеличенный), “Аленушка” (тоже немного исправленная) и “Акробаты”[229].

Хорошо бы поставить мою теперешнюю картину, да не окончена – торопиться не стану[230]. Картина моя: Богатыри Добрыня, Илья и Алешка Попович на богатырском выезде – примечают в поле, нет ли где ворога, не обижают ли где кого? Фигуры почти в натуру – удачнее других кажется мне Илья. Хотелось бы Вам показать начало – исполнять такую картину – ох, дело не легкое! Хотелось бы делать дело добросовестно, а удастся ли? <…> Я не видел Вашего портрета матери Вашей, а многие видевшие его очень хвалят – хорошо бы было его увидеть на выставке.

Многое бы поговорить с Вами надо, да голова теперь не в порядке, готовлюсь к выставке и к выезду на дачу. <…>

Поленов приехал из Палестины и Египта[231] и вывез массу этюдов, есть между ними прекрасные вещи, особенно между палестинскими. Дай Бог ему успеха!»[232]

Сравним мнение Виктора Михайловича о его картине «Богатыри» со сторонней оценкой. Художник Иван Селезнев, видевший картину, писал Чистякову 10 декабря 1881 года:

Дорогой Павел Петрович!

Вчера я был у Васнецова – видел его картину, вещь прекрасная; типы богатырей замечательные, в особенности хорош Илья Муромец. В живописи он тоже сделал успехи. Васнецов Вам очень кланяется и очень хотел бы видеть Вас в Москве и слышать Ваше мнение о картине»[233].

При всей искренности и объективности слов Селезнева, письмо Васнецова Чистякову, столь подробное, логично построенное, помимо констатации фактов ценно для нас авторским взглядом – его суждениями о собственных картинах, например, тем, как он трактует и название, и смысловое звучание ныне знаменитого, а тогда далеко не всеми понятого и принятого полотна «Витязь на распутье». По словам Васнецова, его название – «Витязь в раздумии перед прямой дорогой». Так художник выразил многозначность идеи – в живописи создан иносказательно-обобщенный, но вместе с тем предельно ясный образ человека, стоящего перед нравственным выбором на жизненном распутье.

Языком живописи автор полотна обращает зрителя также к духовной сути древних сказаний, в частности, напоминая легенду о витязе на перекрестье трех дорог и о его выборе, характерном именно для национального фольклора, для многовековых духовных заветов. Основой решения сюжета стала былина «Илья Муромец и разбойники». Насколько данная тема была значима для автора, позволяет судить и тот факт, что первые эскизы и наброски композиции полотна он сделал еще в начале 1870-х годов. В 1877-м им был написан этюд «Воин в шлеме с кольчужкой», в том же году исполнен первый вариант полотна, представленный на 4-й передвижной выставке, тогда как окончательный вариант картины был создан в 1882 году для Саввы Мамонтова. Меценат, восторженно отозвавшийся о картине Васнецова, захотел иметь такое же полотно в своем собрании. Продумывая написание композиции для Саввы Ивановича, художник выбрал больший холст, что усилило монументальность решения образов. Полотно сразу же было замечено и широким зрителем, и знатоками искусства, хотя в его адрес раздавались далеко не только восторженные отзывы. Так, резко негативно высказался Александр Бенуа, упрекавший Виктора Васнецова в неопределенности композиции, спорном рисунке и непонятном замысле. Однако известность картины все более нарастала, и именно этот факт привел к продолжению работы художника над ее вариантами.

Напротив, высоко оценил «Витязя на распутье», наряду с другими былинно-легендарными полотнами Виктора Васнецова, критик Сергей Глаголь: «Написав несколько жанров из быта маленьких людей, Васнецов вдруг удивил всех своим “Витязем на распутье”, “Полем битвы с половцами” (из “Слова о полку Игореве”). Эти картины были первым шагом постепенного поворота русской живописи в сторону от правоверного реализма. Русский художник уже перестал стремиться к изображению окружающей или прошлой жизни в целях произнесения над ними какого-либо суждения. Он просто хотел грезить о прошлом и рассказывать о своих грезах»[234].

В настоящее время известно десять вариантов картины «Витязь на распутье»[235] Виктора Васнецова, из них сведения о местонахождении четырех вариантов утрачены, наиболее известные трактовки живописной композиции принадлежат собраниям Дома-музея В. М. Васнецова, Государственного Русского музея, Екатеринбургского музея