Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева

с приемами реалистического искусства: композиция его картины строго построена и уравновешена, фигуры птиц выступают на передний план из глубины пространства. Фон за ними, образованный переплетающимися ветвями райского дерева, написан более плоскостно и обобщенно, а лица объемны.

На рубеже XIX – ХХ столетий образы Васнецова вдохновляли представителей Серебряного века. Его композиции «Сирин и Алконост. Песнь радости и печали» и «Гамаюн, птица вещая»[212] вдохновили Александра Блока на создание стихотворных строк одного из его ранних стихотворений «Птицы радости и печали».

Густых кудрей откинув волны,

Закинув голову назад,

Бросает Сирин счастья полный,

Блаженств нездешних полный взгляд.

И, затаив в груди дыханье,

Перистый стан лучам открыв,

Вдыхает все благоуханье,

Весны неведомой прилив…

И нега мощного усилья

Слезой туманит блеск очей…

Вот, вот, сейчас распустит крылья

И улетит в снопах лучей!

Другая – вся печалью мощной

Истощена, изнурена…

Тоской вседневной и всенощной

Вся грудь высокая полна…

Напев звучит глубоким стоном,

В груди рыданье залегло,

И над ее ветвистым троном

Нависло черное крыло…

Вдали – багровые зарницы,

Небес померкла бирюза…

И с окровавленной ресницы

Катится тяжкая слеза…[213]

Образы фантастических полуптиц-полуженщин, были заимствованы на Руси из мифологии Древнего мира – Греции и Востока и прочно соединились с нашими сказками, песнями, народным изобразительным искусством, на рубеже XIX–XX столетий с поэзией Серебряного века, в ХХ столетии и с искусством кинематографа – экранизацией народных сказок. И вновь обратимся к строкам Александра Блока, которому творчество Виктора Васнецова было особенно близко поэтичностью звучания, музыкальностью цвета, множественностью иносказательных смыслов, что так свойственно символистам и что присуще живописно-поэтичному Гамаюну и Васнецова, и Блока:

На гладях бесконечных вод,

Закатом в пурпур облеченных,

Она вещает и поет

Не в силах крыл поднять смятенных

Вещает иго злых татар,

Вещает казней ряд кровавых,

И трус, и голод, и пожар,

Злодеев силу, гибель правых…

Предвечным ужасом объят,

Прекрасный лик горит любовью,

Но вещей правдою звучат

Уста, запекшиеся кровью!..[214]

На абрамцевских землях, неподалеку от Сергиева Посада и Радонежа, будто оживали древние сказания, находили новые интерпретации в творчестве. Начиная с 1870-х годов в Абрамцеве, прежде всего, благодаря Савве Ивановичу и Елизавете Григорьевне[215] Мамонтовым царила особая атмосфера – дружеская, творческая, столь импонировавшая часто гостившему здесь Виктору Васнецову. Хозяин усадьбы был не только успешным предпринимателем и прекрасным организатором, но и творческим человеком, что во многом объяснялось происхождением и семейными традициями.

Первое упоминание их рода относится к 1716 году: в переписной книге Мосальского уезда, в селе Берне, при дворе помещика С. Е. Шиловского значилась семья приказчика Кондратия (сына) Мамонтова. Он не имел фамилии и был записан по отчеству. Его сын Никита служил в армии в одном полку с С. Е. Шиловским. В середине XVIII века Мамонтовы, по воле их владельца, были освобождены от крепостной зависимости, поселились в Мосальском посаде и занялись торговой деятельностью. В 1767 году Иван и Анисим Никитовичи Мамонтовы вместе с другими мосальскими купцами подписали депутатский наказ в комиссию, созданную Екатериной II для выработки нового «Уложения». Сын Ивана Никитовича, Федор Иванович Мамонтов (1760–1811), мосальский 3-й гильдии купец – отец Ивана Федоровича Мамонтова, достойным сыном которого и был меценат Савва Иванович.

Иван Федорович Мамонтов (1802–1869) – предприниматель, чистопольский, затем московский купец 1-й гильдии, коммерции советник, московский потомственный почетный гражданин (1853). Иван Федорович был женат на Марии Тихоновне, урожденной Лахтиной (1810–1852), дочери мосальского купца. В их семье выросли семеро детей[216].

Дело отца продолжил и развил Савва Мамонтов, он обращался и к искусствам. В Абрамцеве рождались и были воплощены в жизнь многие художественные идеи, над которыми работали вместе хозяева и гости усадьбы, и каждый вносил свою лепту в общее дело. При этом творческие начинания Виктора Васнецова неизменно были особенно важны и заметны.

Здесь создавались произведения искусства, ставшие образцами неорусского стиля – новаторского направления в отечественной культуре рубежа XIX–XX веков. Виктор Васнецов работал над своими знаменитыми «сказочными» картинами: «Богатыри», «Три царевны подземного царства»[217], «Каменный век», «Иван-царевич на Сером Волке»[218]. Аполлинарий Васнецов начал писать образы старой Москвы. Михаил Врубель увлекся техникой майолики и исполнил в ней ряд скульптур. Вслед за Виктором Васнецовым к старине Руси и народному творчеству обратились Михаил Врубель, Константин Коровин, Елена Поленова[219], Наталья Давыдова, Мария Якунчикова[220]. С художниками абрамцевского кружка связано появление абрамцево-кудринской резьбы по дереву.

Обращаясь к неорусскому стилю, Виктор Михайлович создавал произведения в самых разных видах искусства: живописи, графике, архитектуре, декоративно-прикладном творчестве. О декоративной графике художника, в которой самобытно интерпретированы древнерусские орнаменты, напоминают оформленные им меню[221] по императорским заказам, над которыми он трудился, прерывая свои работы по подготовке к росписи киевского собора Святого Владимира. Узнаем об этом из его письма Василию Поленову:

«Киев, 2 ноября 1886 г.

Милый и дорогой Василий Дмитриевич!

Еще один лишний пример моей бесхарактерности: приехал Прахов и уговорил меня сделать меню; уже послана телеграмма Оболенскому[222]. Придется отнять от собора дня два-три. <…>

Ах, как бы хорошо бы было, если бы и тебя он, хитроумный, мог уговорить, прибыло бы тогда нашего полку бесхарактерных людей, а искусство бы выиграло.

Укрепляешься ли ты телом и духом? – помоги тебе Бог! Глубокий поклон Наталье Васильевне[223] и всем. Будьте все здоровы.

Твой В. Васнецов»

Абрамцевское содружество, одним из активных представителей которого нельзя не назвать Василия Поленова, тогда представляло собой благодатную почву для развития самых разнообразных творческих начинаний, в том числе обращенных к северным образам, к древним истокам национального творчества, поискам в русле неорусского стиля и шире – стиля «модерн». Что же представляло собой тогда Абрамцево? Усадьба, расположенная неподалеку от Троице-Сергиевой лавры и монастыря в Хотьково, где в середине XIX столетия Сергей Тимофеевич Аксаков писал свои литературные труды, с 1870 года принадлежала Мамонтовым. Савва Иванович и Елизавета Григорьевна, решив приобрести имение в окрестностях Москвы, остановили свой выбор именно на Абрамцеве, оценив тенистый усадебный парк, пейзажи родины преподобного Сергия Радонежского – стародавние леса, луговое раздолье, извилистые речки.

Виды усадьбы и ее окрестностей отражены в произведениях Виктора и Аполлинария Васнецовых, Василия Поленова и Василия Сурикова, Исаака Левитана и Михаила Нестерова, Валентина Серова и Константина Коровина, Ильи Остроухова[224], Александра Киселева. Каждый из образов по-своему правдив и поэтичен, свойственен их времени, нашим дням. Их пейзажи словно обращены и к Древней Руси,