Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид

Беквит отреагировал так же предсказуемо, как и все остальные до него. Его маленькие глазки расширились, на лбу под залысинами залегли глубокие морщины. Мозг банкира лихорадочно заработал, сопоставляя откровение миссис Чедвик с фактами, сравнивая внешность ее и Карнеги. Сама же Кэсси забавлялась, каждый раз придумывая новый способ якобы невзначай упомянуть имя Карнеги.

Ну все, Беквит был ослеплен, настала пора приступать к основному этапу. Показав банкиру расписку Ири Рейнольдса, Кэсси объяснила, что у нее есть недвижимость, которой в настоящее время управляют трое ньюйоркцев, нанятых ею. Однако у нее появилось такое ощущение, что надо что-то менять. В июле 1903 года истекает срок действия траста. Быть может, ей поискать новых управляющих? Кого-то, кто заслуживает доверия и живет ближе к Кливленду. Разумеется, эти люди получат значительные бонусы [8].

Прощаясь с Беквитом, Кэсси взяла с него клятву хранить ее секрет. Она сильно рисковала, открываясь ему. Не так уж много людей знают, кто она на самом деле. Что бы ни случилось, скандальные подробности ее рождения должны остаться тайной.

Картины на стенах широких коридоров, дворцы на Эвклид-авеню, 34 мили[13] железнодорожного полотна, проложенного по сельской местности, – все смешалось, слилось воедино перед глазами Чарльза Беквита на обратном пути в Оберлин. Подумать только, он обеспечит своему банку трастовое соглашение Карнеги! У Оберлина скоро будет бизнес, которому позавидуют все финансисты Кливленда и Нью-Йорка. Ну и что с того, что миссис Чедвик забыла внести несколько выплат? Она просто забыла. Чтобы дочь Эндрю Карнеги была не в состоянии выплатить кредит? Смешно даже допускать такое.

Наступил 1903 год. Беквит, должно быть, все больше недоумевал, а знает ли Эндрю Карнеги, насколько запутанны финансовые дела его дочери. Чуть ли не каждую неделю к Беквиту являлись все новые кредиторы. Некоторые из них, в том числе пара джентльменов из Питтсбурга, одолжили миссис Чедвик просто гигантские суммы. Казалось бы, величайший капиталист всех времен должен был передать своему ребенку хоть каплю здравого смысла. Наивность этой женщины временами сильно тревожила его. Она вечно жаловалась на давление кредиторов [9]. А если она окончательно запутается и передаст кому-то другому управление имуществом? Следовало заручиться ее обещанием, пока не поздно, причем в письменном виде.

Так он и сделал. Кэсси без колебаний подписала составленный Беквитом договор. Документ гарантировал, что 1 июля 1903 года исполнение траста Карнеги будет передано Гражданскому национальному банку Оберлина. Кроме того, банк получит вознаграждение в размере 40 000 долларов. А Беквит и Спир будут получать по 10 000 долларов в год, пока их банк будет управлять имуществом миссис Чедвик.

Беквит выдохнул с облегчением и начал обратный отсчет дней.

В конце зимы 1903 года ветер принес знакомого странника в дом номер 1824 на Эвклид-авеню: Лерой Чедвик вернулся домой. Возвращение мужа Кэсси наверняка восприняла неоднозначно. С одной стороны, она привыкла распоряжаться особняком по собственному усмотрению и кататься на машине в Нью-Йорк или Питтсбург, когда заблагорассудится.

С другой стороны, от мужей тоже бывает польза: что-то подписать, поприсутствовать на разных встречах. Правда, от Лероя такое требовалось нечасто. Люди, у которых Кэсси брала взаймы, считали, что одинокой женщиной легче воспользоваться. По крайней мере, проникновенная игра доктора на органе снова наполнила дом прекрасной музыкой.

Для Беквита 1 июля в том году так и не наступило. Когда до заветной даты осталось всего ничего, Кэсси с сожалением сообщила оберлинскому банкиру, что ее дела все еще требуют внимания со стороны нынешних управляющих. В настоящее время передача трастового соглашения просто невозможна. Но это непременно произойдет. Беквиту и Спиру надо только еще немного подождать.

Беквит знал, с кем имеет дело – с легкомысленной наследницей, у которой нет и никогда не было причин беспокоиться о деньгах. Увы, таковы издержки ведения бизнеса с Карнеги. Наверняка попечители детей Вандербильтов и Асторов испытывали схожие разочарования.

Однако его неугасающие надежды не отменили того факта, что к осени 1903 года на его личном счете почти не осталось денег. Целых 102 000 долларов Беквика лежали в кармане миссис Чедвик. Спиру тоже больше нечего было ей предложить. Кэсси дочиста выскоблила золото из обоих рудников.

Наступивший август принес последнее испытание того лета – изнурительную жару. Беквит по-прежнему был частым гостем в доме номер 1824 на Эвклид-авеню, и тема разговоров оставалась неизменной: очередные финансовые проблемы Кэсси. Каждый раз она уверяла его, что трастовое соглашение скоро будет переписано на Гражданский национальный банк Оберлина. Со дня на день. Надо только проявить немного терпения.

Ну а пока ей очень нужны деньги.

Проблема в том, объясняла она, что кредиторы просто отказываются понимать ее уникальные обстоятельства. Будучи одной из богатейших женщин в стране, она не может распоряжаться своим богатством. Никто, от сталелитейных магнатов Френда и Хоффстота до скромного извозчика Джорджа Кауча, не останется без достойного вознаграждения. Тем не менее некоторые люди из тех, кому она должна, постоянно преследуют ее, угрожая продать ее драгоценности и даже подать на нее в суд. Они не дают ей покоя ни днем ни ночью. Нужно срочно что-то предпринять.

Беквит не мог просто зайти в хранилище своего банка и взять несколько пачек наличных. А Кэсси не имела права выписывать чеки, поскольку у нее не было денег на депозите. Обычный чек, выписанный Кэсси, никто бы не принял. Но чек, заверенный самим банком, имел бы силу, несмотря ни на что. Если банк заверил чек, значит, выделил средства для его оплаты. Так что чек был ничем не хуже золота.

Во второй половине августа Беквит вручил Кэсси три банковских чека: один на 12 500 долларов, один на 50 000 долларов и еще один на 30 000 долларов. А 24 августа Кэсси перевела все три суммы на счет в Prudential Trust Company в Кливленде. В результате в ее кошельке стало на 92 500 долларов больше, а в Гражданском национальном банке Оберлина на 92 500 долларов меньше [10].

Чек, выписанный банком Оберлина, обеспечил ее не только деньгами. Он дал Кэсси главное – время. Иногда Беквит и Спир заверяли чек лишь на короткий срок, зачастую до определенной даты. Кроме того, для фактического депонирования любого чека, выписанного в провинциальном банке, каким и был Гражданский национальный банк Оберлина, требовалось время. У такого банка не было достаточной суммы свободных денег, чтобы подтвердить свои чеки. Любой выписанный им чек проходил через посредническую расчетную палату в Нью-Йорке. Отправка по почте могла занять несколько дней или даже недель. Это и