От Суэца до Кэмп-Дэвида. Противостояние США и СССР на Ближнем Востоке в 1950–1970 гг. - Алексей Михайлович Уразов

война. Уже к июлю 1965 г. администрация Джонсона и профильные аналитические службы поняли, что столкнулись с синхронным ростом нестабильности сразу в двух регионах мира – Юго-Восточной Азии и Ближнем Востоке.

В начале марта США совершают шаг, который в значительной степени повлиял на ускорение темпов подготовки региона Ближнего Востока к новой арабо-израильской войне. 10 марта 1965 г. стороны подписали американо-израильское соглашение, в соответствии с которым США взяли на себя обязательства поставить Израилю расширенный объем вооружений, включая нереализованную до конца сделку с ФРГ. Таким образом, накануне событий 1967 г. на вооружении ЦАХАЛ стояли танки американского производства Sherman М50 и М51, Patton М48, британские танки Centurion A-41, французские танки АМХ13, американские штурмовики Douglas Skyhawk А-4 и бомбардировщики Фантом F-4B.

Активные действия США по укреплению военной мощи Израиля, регионального партнера Вашингтона, подпитывали процесс биполярного противостояния с СССР.

15 июля 1965 г. ЦРУ направил в адрес Государственного департамента, Министерства обороны и Совета по национальной безопасности США системный доклад по стратегии СССР и Китая на территории Северной Америки, Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии[273]. Аналитики ЦРУ подчеркивали, что «за последние десять лет Советский Союз значительно укоренился на территории региона. <…> Успех Москвы во многом продиктован умелым вовлечением в процесс государственного строительства, использованием националистических и антиколониальных настроений». В документе ЦРУ также подчеркивалось, что Москва нарастила экономическую помощь странам региона – до 16 государств региона из 23. Армии шести стран региона стали потребителями советского вооружения[274].

Именно на нейтрализацию советского влияния в регионе была в конечном итоге нацелена стратегия работы Вашингтона. Укрепление отношений с Израилем обеспечивало администрации Джонсона большую предсказуемость развития событий в контексте тлеющего арабо-израильского конфликта, но одновременно с этим усложняло диалог с радикальным арабским миром и арабскими националистами в особенности. Израильский вектор ближневосточной политики администрации Джонсона уравновешивался за счет качественно нового диалога с консервативными монархиями Саудовской Аравии и Иордании, в тандеме которых с наступлением середины 1960-х гг. Королевство Саудовская Аравия начинает занимать доминирующую роль стратегического партнера Вашингтона на Ближнем Востоке и альтернативы просоветскому режиму Насера во внутриарабском измерении.

К середине 1960-х гг. КСА формулирует серьезнейшую заявку на идейно-духовное лидерство среди всех арабских стран Ближнего Востока. Важно отметить, что логика Эр-Рияда не подчинялась сугубо тактической задаче противодействия арабским националистам – речь шла о духовном арабском возрождении, в котором Саудовская Аравия, хранительница мусульманских святынь Мекки и Медины, должна была занять центральное положение.

На авансцену региональной политики выходит качественно новый фактор – исламизм, который во многом определил динамику внешнеполитических процессов на Ближнем Востоке на многие десятилетия вперед. Реализация плана «исламской мобилизации», как ее точно охарактеризовал видный американский специалист по американо-саудовским отношениям Брюс Ридел, связана с именем короля Саудовской Аравии Фейсала. «Фейсал намеревался использовать ислам как практическую силу для укрепления внешнеполитических позиций Саудовской Аравии и создания альтернативы для обеспечения защиты региона от националистов во главе с Насером», – резюмирует Ридел[275].

Именно королю Фейсалу была уготована миссия превратить Саудовскую Аравию в активного игрока на карте Ближнего Востока. 2 ноября 1964 г. в результате дворцового переворота король Сауд отрекся от власти, решением королевской семьи власть перешла к наследному принцу Фейсалу, который был провозглашен королем КСА. Король Фейсал консолидировал власть в своих руках – объединил посты короля и премьер-министра, сосредоточив реальную исполнительную власть[276].

Королю Фейсалу было суждено столкнуться с ключевой угрозой КСА – вспыхнувшим еще в 1962 г. йеменским конфликтом на юге Аравийского полуострова, который потребовал от монарха качественно новых шагов в укреплении национальной безопасности. Для США стремительно интернационализировавшаяся гражданская война в Йемене стала «тревожным звонком», потребовавшим четко определить шкалу приоритетов в своей региональной политике. Конфликт двух противоборствующих лагерей – йеменских монархистов и республиканцев – сам по себе не нес критического потенциала для регионального баланса сил. Но, превратившись в противоборство насеровского ОАР и монархического режима Саудовской Аравии, послужил толчком к началу глубокого «обновления» региона. Конфликт двух полюсов арабского мира парадоксальным образом вредил единству действий этих же стран в контексте арабо-израильского противостояния.

23 декабря 1964 г. президент Насер выступил с крайне резкой по тональности речью, в которой дал свой внешнеполитический ответ на угрозы ОАР: всем, кто не желает смириться с действиями ОАР, египетский лидер предлагал «испить воды Средиземного моря и воды Красного моря»[277].

По мере укрепления собственных позиций и расширения внешнеполитического фокуса ОАР в регионе Насер приобрел доминирующую роль среди арабских лидеров в вопросе о путях разрешения арабо-израильского конфликта. По инициативе Насера, в рамках политики патернализма, решением Лиги арабских государств в 1964 г. в Палестине была образована Организация освобождения Палестины (ООП). Созданная с целью обеспечения «законных прав арабского населения Палестины» организация де-факто создавала механизм контроля боевых формирований из числа палестинских политических радикалов[278].

Египет продолжает быть ключевым полюсом советского влияния на Ближнем Востоке. Стратегический характер отношений Москвы и Каира не претерпел изменений и после смещения со всех постов Хрущёва в октябре 1964 г. Москва была намерена сохранить преемственность во внешней политике в отношении ОАР. На фоне активизации внешнеполитических процессов и роста нестабильности на Ближнем Востоке 27 августа – 1 сентября 1965 г. Насер посещает Советский Союз с официальным визитом.

Насер стремился установить личные связи и найти общий язык с новым руководством СССР во главе с Брежневым. Помимо «перезагрузки» отношений с ОАР и Насером, Москва предприняла попытки расширить периметр своего влияния в регионе Ближнего Востока за счет расширения экспорта вооружений. К середине 1960-х гг. именно направление военно-технического сотрудничества становится самым динамичным треком в отношениях СССР и ОАР. Советское вооружение поставлялось в рамках кредитной линии, открытой Москвой еще в начале 1960-х гг. На фоне непрекращающейся войны в Йемене и масштабных военных расходов национальный долг ОАР достиг астрономических масштабов. По итогам неформальных переговоров в резиденции ЦК в Завидово, куда советское руководство пригласило Насера, Москва принимает решение о списании египетского долга в размере 500 млн долларов[279]. Выступая в Кремле на встрече с членами Политбюро, Насер заявил: «Сейчас народ ОАР понимает, что его поддержка национально-освободительного движения на оккупированном юге Аравийского полуострова бесит те силы, которые стремятся сохранить свое господство в этом районе»[280]. Заявление египетского лидера было не только явной угрозой в адрес Эр-Рияда в контексте противостояния ОАР с Саудовской Аравией в Йемене, но и явилось проекцией силы Насера в измерении арабо-израильского конфликта.

В целом, по данным видного российского востоковеда В.П. Юрченко, за период с 1956 до июня 1967 г. Египет приобрел у СССР до 600 боевых и учебных самолетов: бомбардировщики (Ту-16, Ил-28), истребители (МиГ-15, МиГ-17, МиГ-21), истребители-бомбардировщики (Су-7), свыше 1 тыс. танков (ИС-3, Т-34-85, Т-54, Т-55, ПТ-76), самоходные установки (Су-100), более 700 бронетранспортеров, 30 боевых кораблей (подводных лодок – 13,