Александр Мень. Пастырь. Свет во тьме. Повесть о жизни и мученической смерти - Михаил Александрович Мень

– Отлично. И еще вот здесь подпишите.

На утро после допроса Тимур пришел на работу с уже готовым заявлением об увольнении по собственному желанию. Подписали без возражений, тем же числом, стараясь не смотреть в глаза. Оттуда он поехал в Банный переулок, где в те времена находилась народная риэлторская контора. Потолкавшись в толпе настырных тетенек и хитроватых мужичков, он понял, что в каждом человеке ему мерещится гебешник, и сорвал с обклеенной объявлениями стены несколько язычков с телефонами. Там же нашел молодую пару из Красноярска, готовую снять его квартиру на длительный срок.

Он сидел на полу, крест-накрест перевязывая бечевками стопки книг. Направо – на продажу, налево – с собой, остальное в кучу хлама возле двери. Огромная старинная Библия, оставленная ему при обыске, чуть было не полетела в хлам, потом все-таки перекочевала в правую часть комнаты. То и дело попадались Танины фотографии: Таня с мороженым, с котом, на лошади, на вершине скалы. Он рвал их на четыре части и кидал в мусор.

Временами приходила мысль встретиться и поговорить на прощанье. Бессмысленно. Будет смотреть глазами испуганного котенка и все отрицать. Танька, зачем? У них были одни привычки, одни взгляды. Часами рылась в самиздате, утаскивала книжки домой.

Дотаскалась…

Она позвонила в последний момент, когда Тимур изучал объявления в «Вечерке», чтобы заказать машину.

– Не надо мне больше звонить. Прости, но мы расстаемся.

– Тимур, что случилось?!

– Ничего. Просто встретил другую девушку. Моложе, да и красивее тебя.

– Ты мне врешь!

– В чем, что она красивее? К сожалению, нет, не вру. И красивее, и образованней, и родители у нее совсем другого уровня. Не придется бежать из страны, чтобы сделать нормальную карьеру.

Короткие гудки.

Как же он себя ненавидел! А если все-таки не она настучала? Да наплевать, пусть считает подлецом. Быстрее забудет.

Тимур стоял посередине своего нового жилья, обшарпанной комнатушки в Лианозово, в окружении чемоданов, сумок и связок с книгами, и пытался понять, куда рассовать все это богатство. В дверь тихонечко постучала хозяйка.

– Тимур, к тебе пришли.

– Я никого не жду, не открывайте.

– Нельзя, это из милиции.

На пороге, с любопытством оглядываясь, стоял Извил.

– Неплохая была попытка, но глупая. От нас бесполезно скрываться. Надо же, в какую дыру перебрался… Собирайся, поедешь со мной. Теперь уже насовсем.

– Я не собирался от вас скрываться, Извил Степанович. Решил оборвать все старые связи. Не хочу никого подставлять.

– Благородно. Только зря ты Лианозово выбрал, отсюда в Новую Деревню неудобно добираться. Едешь в воскресенье, чтоб в 8:30 был на месте.

В этот день очередь на исповедь оказалась недлинной. Отец Александр мог обстоятельно поговорить с каждым. Приехали в основном постоянные прихожане, трое были новенькими. Один из них, мрачный молодой человек, уставившийся неподвижным взглядом на подножие большого деревянного креста, вызывал у священника смутную тревогу.

Казалось, что вокруг него клубится тьма.

– Кажется, я потерял веру. И не уверен, что хочу жить.

– Раз уж Господь привел вас в церковь, значит, еще не все потеряно.

«Господь или Извил Степанович?» – прокомментировал кто-то язвительный в голове Тимура.

– Да я уже все, что можно, потерял. Работу, друзей, дом, невесту. Позади одни развалины, впереди – пустота. Хоть в петлю.

– Самоубийство – не выход. Говорят, они попадают в какую-то петлю времени, бесконечное повторение той же самой ситуации. С другой стороны, это один из видов естественного отбора, очищение популяции от слабых и нежизнеспособных особей.

Тимур дернулся, как от пощечины:

– Да не собираюсь я ничего такого делать! Я знаю, что мне придется начинать жизнь заново, просто пока не понимаю, как.

– Давайте мы с вами поговорим после службы, что-нибудь придумаем.

Недалеко от правого хора сидел краснощекий бутуз и возил машинку по краю амвона. Когда из алтаря показывался отец Александр, он приоткрывал рот и завороженно слушал возгласы священника. Внезапно из толпы прихожан вынырнула сухонькая старушка, ухватила малолетнего нарушителя за шиворот и поволокла к выходу. Мальчишка взвыл, как пожарная сирена. Он упирался ногами, колошматил руками и упорно пытался сесть на попу. Из-за иконы рванулась молоденькая певчая, очевидно, мама похищенного младенца. Регент жестом и строгим взглядом приказала ей: «Пой!» Хористка стояла на цыпочках, провожая орущего сына огромными, полными муки глазами, и добросовестно выводила рулады красивым сильным сопрано.

В этот трагический миг из царских врат вышел отец Александр, торжественно вознося перед собой тяжелое, окованное металлом, Евангелие. Оценив ситуацию, он перехватил книгу подмышку, устремился за похитительницей и аккуратно высвободил воротник вопящего дитяти из цепких лапок старушки.

В храме наступила тишина. Мальчишка гордо шел, держа священника за руку и доверчиво прижимался к его облачению. Отец Александр усадил ребенка на прежнее место на амвоне, подмигнул ему и водрузил Евангелие на аналой.

– Премудрость, прости! – разлился по храму звучный рокот. – От Луки Святаго Евангелия чтение!

«А пожалуй, он смог бы мне помочь», – неожиданно подумал Тимур.

– Сегодня отличная погода, не хотите немного пройтись?

Сразу за церковью лежало широкое поле, засеянное овсом. Его прорезала светлая грунтовая дорога, упиравшаяся в темную полосу леса. Теплый ветер гнал серебристые волны по морю колосьев, раздувал, как паруса, широкие черные рукава рясы.

Спокойный, внимательный священник на фоне яркого неба, белых облаков и высоких трав казался частью иного, может быть, давно ушедшего, а может быть, нездешнего мира.

– Все это – образ Творца. Деревья, травы, облака, даже такой невзрачный цветок, – он сорвал колючую головку репейника и залюбовался ее конструкцией, – говорят нам о Боге больше, чем самые прекрасные иконы… Вы хотели рассказать мне о вашей ситуации?

Тимур выложил все до конца. Про крещение в 20 лет и постепенный отход от Церкви после смерти духовника. Про друзей-диссидентов и разрыв с отцом, партийным работником. Про самиздат, обыск и допросы, расставание с невестой и бегство. Не упомянул он только о том, что Извил нашел его на новой квартире и заставил подписать согласие на сотрудничество с КГБ.

В лесу скрывалось сельское кладбище. Голубенькие оградки, простые железные кресты, пирамидки с красной звездой наверху. Отец Александр молча постоял у первого ряда могил и повернул обратно. Наверное, помолился за кого-то, лежащего там, под соснами. А может быть, за всех вместе.

– Вы знаете, зачем живете – для Бога. А все, что я пытался делать, оказалось бессмысленно. Мы давно существуем в концлагере.

– Наша страна пережила катастрофу, но она не окончательна. Представьте себе извержение вулкана – потоки лавы, грязи, не может там ничего жить, – и вот появляется маленький зеленый росток. Он бесконечно слаб