Крёстные матери. Женщины Коза ностры, Каморры, Ндрангеты - Алекс Перри

Несмотря на судебное преследование нескольких ндрангетистов за их роли во вражде в Пальярелле, их знания о произошедшем едва выходили за рамки подсчета трупов. Хотя они успешно осудили Карло и Флориано за наркоторговлю, они также мало знали о структурах и иерархии Ндрангеты в целом. «До того времени у нас были очень скудные знания о внутренней работе Ндрангеты, – сказал Дольче. – Свидетели государства – наш главный источник знаний о любой мафии, а у нас просто не было так много свидетелей от Ндрангеты. Ндрангета была известна, конечно – ее существование не было большим секретом, – но ее внутренняя динамика была неизвестна».

Дольче сразу понял, что ему нужно делать. «Я не поехал в Петилию, – сказал он. – Это маленький городок. Тот факт, что она пошла к карабинерам, уже встревожил бы людей там. Поэтому я не мог лично поехать туда, чтобы выслушать ее показания. Вместо этого я приказал карабинерам срочно перевезти ее в отель за 100 километров оттуда, и я поехал к ней туда. И я два дня только и делал, что слушал, как она говорила».

Особенно Дольче поразило то, насколько Лея отличалась от стереотипа женщины Ндрангеты. Большинство были покорными, невежественными и плохо образованными. Лея была уверенной в себе, знающей и красноречивой. «У нее был другой взгляд на вещи, – сказал Дольче. – Она была непредубежденной. Она хотела своей собственной жизни. Она не хотела зависеть от мужчины или сидеть дома. Она хотела независимости. Она хотела быть главным действующим лицом и субъектом своей собственной жизни. У Леи был характер». Не менее впечатляющим, по словам Дольче, было то, что «она была очень честной. Если бы она не сказала нам, что была замешана в наркотиках, мы бы никогда об этом не узнали».

Показания Леи начинались со смерти ее отца, когда ей было восемь месяцев, и охватывали все, что произошло за последние двадцать восемь лет. Она говорила о вражде в Пальярелле. Она рассказала обо всех убийствах и назвала всех убийц. Она подробно описала, как ее брат Флориано пробивался наверх с помощью пистолета и ножа и как это позволило ему захватить рэкет по сбору денег за защиту и кокаин в Милане, особенно в Куарто Оджяро. Она рассказывала о фасовке и распространении кокаина в доме № 6 по Виале Монтелло. Она описала убийство Антонио Комберати и как Карло и Джузеппе говорили о его убийстве. Наконец, она сказала, что решила стать покаявшейся, потому что чувствовала, что время уходит. Ее самым большим страхом было, что кто-то ворвется в ее дом и застрелит Дениз.

Читая показания Леи спустя годы, прокуроры, расследовавшие ее исчезновение, были поражены их детализированностью. Дольче в свое время отреагировал так же. «У меня был опыт общения с лжепокаявшимися – мужчинами, которые говорят лишь немногое, но не все, – сказал он. – Они делают утилитарный выбор. Они решают сотрудничать, потому что им грозит пожизненное заключение». Но Лея была другой, сказал он. Ее сотрудничество было «более искренним и более эффективным. Она сказала все, что знала. Она ничего не скрыла. Можно было почувствовать, как ее выбор причинил ей страдания и боль. Но у нее был очень достойный вид. Она была очень решительной и гордилась тем, что сделала».

Чем больше новая команда калабрийских прокуроров читала о Лее, тем больше их поражало то, как семью годами ранее, за два дня допросов и по собственной инициативе, Лея в одиночку доказала свою теорию о том, что матери являются ключом к уничтожению Ндрангеты. Показания Леи равнялись беспрецедентному взгляду изнутри на Ндрангету. Ее мотивация – дать Дениз лучшую жизнь – была чистой и неудержимой. Лея должна была сподвигнуть итальянскую судебную систему на полный пересмотр ценности женщин в борьбе с мафией. Безусловно, были все основания полагать, что июль 2002 года стал началом совершенно новой главы в войне с мафией. Это делало расследование исчезновения Леи еще более критически важным. Что же произошло?

VIII

Лея была завораживающим сочетанием беззаботности и целеустремленности. Она легко смеялась, потому что жизнь дана для того, чтобы жить, но она взрывалась, если чувствовала, что ее свобода или свобода Дениз под угрозой. Она знала, что ей и Дениз было бы безопаснее, если бы она смогла принять жалкое, рабское существование матери и жены Ндрангеты. Но для Леи это означало умереть в любом случае. Если счастье, которым она наслаждалась как свободная женщина, и возможности, которые Дениз имела вне Ндрангеты, часто затмевались ужасом, то это была цена, которую, по мнению Леи, им пришлось заплатить.

В тот день, когда Лея вошла с Дениз в участок карабинеров в июле 2002 года, она была парализована страхом. Аннализа Писано, тогда тридцатичетырехлетняя, была дежурным государственным защитником. «Был список адвокатов для работы со свидетелями, сотрудничающими с правосудием, – сказала она. – Думаю, они выбрали меня, потому что я жила рядом и была женщиной». Высокая, с короткими светлыми волосами и деловым видом молодого уголовного адвоката с собственной практикой, Аннализа приехала в участок, позвонила в звонок в комнате ожидания и села, не подозревая, что мать с маленьким ребенком, тихо сидящая рядом, была ее новой клиенткой. «Но затем офицер карабинеров подошел и сказал: “Это девушка, которая попросила вашей помощи. Она сделала выбор говорить”. И у нас было пятнадцать минут на подготовку, прежде чем началась процедура».

Аннализа помнила, как думала, какая Лея была «такая маленькая, такая худая, и Дениз такая крошечная». Она задавалась вопросом, как они справятся с гигантским шагом, который делают. «Почти нет слов, чтобы описать выбор, который сделала Лея, – сказала Аннализа. – Я видела, что она была ослеплена ужасом, в состоянии сильной тревоги и стресса. У нее была мысль о своем брате, что он может предпринять какие-то действия, чтобы примириться с Карло и сохранить статус-кво. Но она пыталась, как и все матери, быть мужественной, потому что с ней была ее дочь». Аннализа старалась проявить сочувствие, говоря Лее, что она получит помощь и поддержку от государства. Провинциальные карабинеры, охранявшие ее, не помогали. «Вы действительно заинтересованы в сотрудничестве? – грубо спросил один офицер. – Потому что если нет, вы останетесь здесь».

Первой задачей государства было оценить, стоят ли Лея и Дениз защиты. После двух дней показаний Лея была признана искренней, и ей с дочерью была предоставлена государственная защита. Процесс, бюрократический и банальный, не соответствовал грандиозности происходящего. Ведь именно так покаявшаяся отрекалась от верности семье и родине, бросала все и всех, кого когда-либо знала, принимала, что отныне и навсегда она будет в состоянии войны с одной из самых безжалостных мафий мира, и вверяла свою судьбу государству, которое