Противостояние президенту США. Откровения бывшей помощницы Байдена - Тара Рид

мы жили в штате Джорджия, мама работала на общественном телевидении в Афинах. У нее было много друзей среди коллег и соседей, и все они, так же как и мама, обожали футбол. Обычно перед трансляциями футбольных матчей мама готовила закуски, и вся округа приходила к нам домой со своими стульями, чтобы поболеть перед телевизором за любимую команду Georgia Bulldogs. Гершель Уокер был лидером в каждой игре. Я отчетливо помню, какой ажиотаж был в местных СМИ, когда этот чернокожий футболист вошел в традиционно «белый» бар. Мать, которая много лет работала в комитете по борьбе с расизмом, тогда отметила, насколько храбрым был Гершель, потому что такой поступок в то время был опасным даже для футбольных героев.

Мой брат Брент и его жена Кэти остались в Висконсине. Брент всегда поддерживал наши с Коллином начинания. Позже, когда я стала работать на телевидении и играть в кино, он часто пересматривал телесериал Highway to Heaven и фильм La Bamba, хотя у меня там были всего лишь проходные роли.

Однажды в Санта-Барбаре я оказалась в поместье Джудит Андерсон, известной актрисы, номинированной на премию «Оскар». На тот момент я только что сыграла главную роль в постановке местного театра и была приглашена выступить в ее доме.

Сцена и зрительный зал располагались посреди красивого дендрария. Я читала два контрастных монолога, один из них из Шекспира, а Андерсон сидела в первом ряду, держа в руках трость, и внимательно наблюдала за мной. Я очень хотела достучаться до нее, поэтому много экспериментировала, выстраивая роль. Мое выступление закончилось, раздались аплодисменты, а затем Джудит дважды постучала тростью по полу, призывая к тишине. К моему большому огорчению, она с четким английским акцентом сказала: «Юная леди, у Вас есть ораторские способности, но Вы никогда не разрушите стену между сценой и зрителем». Повисла тишина, а я почувствовала, как покраснела. Видимо, я немного опередила время, пытаясь сломать стену в той части пьесы, где этого не требовалось.

Актерство было моим творческим самовыражением и освобождением. У меня была возможность ненадолго погрузиться в чужую жизнь. Мне нравились ощущение сцены и бабочки, порхающие в моем животе перед тем, как поднимался занавес. Я соглашалась на любую роль и часто проходила прослушивания. Одно из самых захватывающих было в Джульярдской школе драмы. Там очень строгий отбор – из тысяч, пришедших на кастинг, выбирают только двадцать два человека.

Я месяцами репетировала и оттачивала пятистопный ямб (ритм шекспировской прозы). Я несколько раз встречалась с актером Робертом Ридом незадолго до того, как он умер. Роберт был щедрым, добрым и усердно работал над моими монологами. Он жил в Пасадене в фамильном особняке с изысканными скульптурами и картинами различных мастеров. Мы репетировали в гостиной с огромным старинным камином, который задавал настроение моей шекспировской пьесе. В этот момент я отрабатывала технику презентации. Ему понравилась моя лазанья. Однажды я принесла ее в качестве подарка, а потом пообещала приготовить еще. К сожалению, он умер раньше, чем я смогла это сделать.

После тонны тяжелой работы меня выбрали для участия в полуфинальном прослушивании в Джульярде, и я прилетела в Нью-Йорк. После репетиции у меня было немного свободного времени, и я провела его, гуляя по Манхэттену, вдыхая коктейль из запахов еды, асфальта и поднимающегося от тротуаров пара. Выхлопные газы, крики и огни взрывали мои чувства, пока я привыкала к суете большого города.

Я зашла в уютное кафе в Маленькой Италии, небольшом районе Манхэттена, чтобы выпить чашечку кофе. Ко входу подъехала машина, и в кафе вошел мужчина со спутницей с ярко-рыжими волосами, уложенными в высокую прическу. Ему на вид было за семьдесят, а его подруге – лет сорок. Они были одеты безупречно. Я пила эспрессо и тихо читала газету, когда услышала, как со мной поздоровались на итальянском языке. Я подняла голову и ответила тоже на итальянском. Оказалось, это был тот самый мужчина – хозяин кафе. Он поблагодарил за то, что я пришла, и поинтересовался, как у меня дела. Я рассказала, что я из Калифорнии и прохожу прослушивание в Джульярд. Он выкрикнул: «Браво!» и радостно пожал мне руку. Все смеялись. Дружелюбный прием этого человека в Нью-Йорке помог мне расслабиться, пока я готовилась к прослушиванию.

Ожидание, когда назовут ваш номер на кастинге, нервирует. Но это была моя возможность. Это был момент, которого я ждала, надеялась и для которого много работала. Мое прослушивание прошло хорошо. Я была так счастлива! Один из членов жюри, сидящих за столом, спросил, могу ли я позволить себе обучение и жилье. Я заикалась в ответ: «Да, нет… Я не уверена. Есть ли стипендия?» Он задумчиво поджал губы: «Извините, но такая помощь доступна только на первом курсе».

Я не разговаривала с отцом после того, как он не явился на мою школьную постановку и выпускной. Однако мне нужно было что-то придумать, чтобы поступить в Джульярд, поэтому я набралась смелости и позвонила ему.

В то время отец работал в сфере оборонной и аэрокосмической промышленности, что сделало его очень успешным в финансовом отношении. В отличие от отца, у моей мамы не было денег на мое обучение, где бы она ни работала – ни на общественном телевидении, ни в Калифорнийском Политехническом институте, ни как свободная художница.

– Это Боб Моултон, – он всегда отвечал на звонки этим твердым голосом.

– Привет, папа.

– Кто это? – он отлично знал, кто это был, но хотел, чтобы я пресмыкалась.

– Папа, это Тара. Я в Нью-Йорке. Я прошла прослушивание, чтобы поступить в Джульярдскую школу, – сказала я на одном дыхании.

В ответ – полная тишина.

– Ну… обучение платное, а по правилам этой школы мне отказали в финансовой помощи, потому что у тебя большие доходы, – я констатировала очевидное. У него было много денег еще из-за того, что ему не нужно было платить алименты после моего восемнадцатилетия.

– Это не моя проблема. Позвони своему конгрессмену, – саркастически ответил он.

– Папа, такая возможность выпадает раз в жизни! И после этого мне гарантирована работа. Я тебе все верну! – взмолилась я.

– Нет. Займись чем-нибудь практичным. Иди в юридическую школу. У тебя хорошо получается спорить.

– Папа, пожалуйста! Я так долго к этому шла… ну пожалуйста! – умоляла я уже в слезах. – У меня есть машина. Я могла бы отдать тебе право собственности на машину.

К сожалению, у меня была старенькая машина Delta Oldsmobile выпуска 1988 года, которая, вероятно, стоила не более 500 долларов.

– Тара, я сказал «нет», – он повесил трубку.

Я стояла, тяжело дыша, уставившись на тротуар, пока у меня не закружилась голова от отчаяния. На следующий день я улетела обратно в Калифорнию.

По