«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

«В Англии, – писал Басов о Зорге, – имеет личные связи с нашими друзьями (сейчас был там около 2-х месяцев). Но для Англии он немножко скомпрометирован».

Речь, судя по всему, шла о том, что он не смог сдержаться, чтобы, как предсказывал Васильев, не вмешаться в «политические дела» – пытался давать настоятельные рекомендации по поводу организационной деятельности английской компартии. Утверждали даже, что он якобы задерживался полицией. Не исключено, что и этот факт стал дополнительным аргументом для исключения Зорге из списков Западноевропейского бюро и откомандирования его в распоряжение ЦК ВКП(б) и ЦК КПГ.

«Наши 1-е соседи также желают заполучить его для Англии, – сообщал в Центр резидент IV управления в Берлине, – но он считает, что наше учреждение наиболее серьёзно может использовать его. В положительном случае, он считает необходимым поехать к Вам для личных переговоров».

Первыми соседями на разведывательном жаргоне назывались сотрудники ИНО ОГПУ, а вторыми – Коминтерна.

В «Тюремных записках» Зорге утверждал, что он «…давно, ещё в Германии, лично знал многих сотрудников четвёртого управления». Они навещали его в Рейнланде и Франкфурте. Обсуждая с Зорге политические, экономические и военные проблемы, сотрудники военной разведки стремились привлечь его к сотрудничеству. «Иными словами, Берзин, – писал Зорге, – знал обо мне не только через Пятницкого и мою деятельность в Коминтерне, но и по донесениям двух-трёх своих сотрудников в период моей работы в Германии». Одним из этих сотрудников вполне мог быть Л. А. Борович.

Итак, почему Китай? Следует напомнить, что в сентябре 1929 г. конфликт на КВЖД близился к своему вооружённому разрешению. При этом не исключалось вмешательство иностранных держав. Неясно было, насколько далеко в конфликте пойдёт «центральное» – нанкинское правительство. Складывавшаяся ситуация в Маньчжурии, по сути, не представляла угрозы безопасности Советскому Союзу. Однако сбрасывать со счётов нарастание напряжённости на рубежах нашей страны было нельзя. Отсюда и насущная необходимость усиления нелегальных резидентур в Китае.

А Зорге вполне можно было использовать для установления связей с германскими инструкторами, которые в основном заменили советских в частях и центральных управлениях Национально-революционной армии (НРА).

А вот что по этому поводу писал уже зрелый Зорге в своих «Тюремных записках», спустя двенадцать лет: «Почему я сделал отмеченный выше выбор? И почему этот выбор был одобрен?.. С началом революции в Китае Коминтерн и Советский Союз стали обращать свои взоры к этому новому региону. Тем не менее, опытные и способные кадры в большей или меньшей мере проявляли интерес к Европе и Америке. И только немногие политические наблюдатели почувствовали, что революция в Китае и последовавшее затем продвижение Японии в Маньчжурию являются важными мировыми событиями, обладающими большой силой воздействия. Больше того, весьма мало было таких людей, кто решился бы посвятить Дальнему Востоку все свои силы. Я решил заняться этим делом по двум причинам. Во-первых, потому что это отвечало моему темпераменту. И, во-вторых, потому, что у меня появился большой интерес к новой и очень сложной политической ситуации на Востоке».

При этом Зорге, как и «небольшая группа» лиц, по его словам, исходили из следующих предположений: большие перемены в революционном рабочем движении и внешней политике СССР неизбежно скажутся на новой арене действий – Дальнем Востоке; проблема собственной безопасности Советского Союза должна быть изучена и пересмотрена в соответствии с новой ролью, которую играет Дальний Восток; и, наконец, ситуация на Дальнем Востоке может привести к коренному изменению мирового баланса сил.

Не вызывает уже удивления, что Зорге, автор известного труда «Новый немецкий империализм», не обратился в поисках работы (или обратился и получил отказ) на прежнее место работы – в Институт социальных исследований при Франкфуртском университете. В институт, у истоков создания которого он стоял. И это за год с небольшим до окончательного формирования «франкфуртской школы».

Первый директор Института социальных исследований при Франкфуртском университете Карл Грюнберг привлёк к работе в институте ряд талантливых молодых интеллектуалов с коммунистическими и социал-демократическими убеждениями и основал первый крупный журнал по истории рабочего движения в Европе «Архивы истории социализма и рабочего движения». Грюнберг наладил тесные связи с Институтом Маркса-Энгельса в Москве. Уже до 1930 г. в Институте социальных исследований при Франкфуртском университете были заложены основы будущих направлений работы, а его журнал публиковал новейшие статьи Карла Корша, Дьёрдя Лукача, Генриха Гроссманна и Давида Рязанова. Знакомые имена.

Уже 14 сентября в Берлин был направлен ответ: «… 2. ЗОРГЕ по сообщению его хозяина должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим».

Через два дня на имя Берзина было отправлено очередное письмо от Басова:

«1. Зорге получил телеграмму 2-х соседей (в данном случае: двух представителей Коминтерна. – Авт.), в которой разрешают ему поехать в М[оск]ву для переговоров. Причём, обратно он должен вернуться за свой счёт. Как видно, соседи хотят уволить его. Он зайдёт к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки – чем вызвано такое поведение 2-х соседей по отношению к нему. Получил некоторые намёки, что, он замешан в правую оппозицию. Но, всё-таки, все знающие его товарищи отзываются о нём очень хорошо. Если мы возьмём его, то самое целесообразное будет – послать в Китай; в Англии он слишком тесно связан с партией (Подчёркнуто рукой Берзина, с пометкой „правильно“ – Б. – Авт.)».

В сложившейся ситуации, когда Зорге оказался «вычищенным» из рядов Коминтерна, он и предложил свои услуги военной разведке. Рекомендации на службу в военную разведку от руководства ИККИ Зорге всё-таки получил – «рекомендован нам Пятницким», отмечалось в одной из справок 1937 г.

В соответствии с постановлением Постоянной комиссии Политсекретариата от 24 августа 1929 г. Зорге, который находился в заграничной командировке, предстояло выполнить последнее «задание» Коминтерна – уйти в отпуск. Но и это оказалось не так просто. Пришлось запрашивать Москву «…разрешить ему провести свой отпуск в СССР и выдать въездную визу». 4 сентября 1929 г. Постоянная комиссия рассмотрела просьбу Зорге. Постановили: «Принять. Оплатить дорожные расходы тов. Зорге из средств ИККИ в одну сторону».

Зорге вернулся в Москву 19 сентября 1929 г. Чтобы дать ему возможность использовать свой отпуск, его снова зачислили в штат ИККИ секретарём Мануильского.

И именно в этот момент к Зорге обратились с запоздалой просьбой дать отчёт о его пребывании в Англии. Это переполнило чашу его терпения, и он 26 сентября 1929 г. одну за другой написал две записки в Узкую комиссию Политсекретариата ИККИ, выплеснув всю свою горечь, недоумение и непонимание, связанные с увольнением его из Коминтерна. Одновременно он указал и на плачевное положение, в