«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

Пятницкий и Куусинен – отступились по какой-то причине от Зорге (скорее всего, из-за его «политической невыдержанности»), отреклись от него. Круг замкнулся: те же лица, которые приглашали Зорге на работу в Коминтерн, проявили безучастие и равнодушие при его увольнении по надуманным мотивам.

Правда, несколько дней спустя кем-то из «доброжелателей» была предпринята попытка оттянуть увольнение Зорге. На заседании Политсекретариата 19 августа 1929 г., членами которого являлась и вышеперечисленная троица, при обсуждении вопроса «Предложения о распределении работ в ИККИ» рассматривался и состав Западноевропейского бюро. «Помимо новых инструкторов, – говорилось в соответствующем параграфе, – которые должны быть предоставлены в распоряжении ЗЕБ, оставить на работе в ЗЕБ тт. Генриховского и Торнера (последний находится сейчас в распоряжении КПЧ)… и т. Зорге, которого оставить до тех пор, пока он находится в Ир.[ландии]». Часть этого параграфа, выделенная автором курсивом, была вычеркнута. Опять-таки не хватило решимости или желания отстоять Зорге, хотя бы на время. А может быть, факт близкого знакомства с Зорге уже начинал компрометировать его покровителей?

Достаточно неуклюжими представляются отдельные попытки представить ситуацию таким образом, что «Пятницкий вывел Р. Зорге из-под удара, который готовился сторонникам „правых“ взглядов в Москве».

В развитии этого тезиса утверждается следующее: «Пятницкий предпочёл бы оставить Зорге у себя в Коминтерне и был уверен, что Коминтерн ещё сможет сыграть свою роль, как только провалится политика Сталина, делавшего упор на победу социализма в одной отдельно взятой стране. Пятницкому удалось сохранить в Коминтерне несколько своих лучших людей, направив их работать за границу. Но он также знал, что в условиях, которые сложились в Коминтерне в 30-е годы, Зорге не мог играть никакой существенной роли. Не говоря уже о том, что в силу своего прямого характера, в том числе, мог угодить под сталинский топор, как многие его сослуживцы по работе в ОМС».

Фантазии на заданную тему, да и только. В 1929 г. об истреблении кадров Коминтерна речи ещё не было. Справедливости ради следует отметить, что именно Пятницкий рекомендовал Зорге на работу в военную разведку.

На допросе в июле 1938 г. К. М. Римм, заместитель Зорге в Шанхае, скажет, опираясь на рассказанное ему Рихардом, что он «…одно время работал в Коминтерне и в 1929 году по протекции ПЯТНИЦКОГО был направлен БЕРЗИНЫМ в Китай».

Уже 24 августа Постоянная комиссия Политсекретариата под руководством Васильева «вычистила» группу из «бухаринцев» в составе Вурма, Шумана, Майстера, Абрамовича и Зорге из рядов ИККИ. При этом не предъявлялось им никаких обвинений и не давалось никаких объяснений. Принятое постановление было предельно кратко: «После возвращения из отпуска эти товарищи должны быть освобождены от работы в ИККИ и направлены в распоряжение соответственно ЦК ВКП(б) и КПГ». Абрамович продержался в ИККИ больше года и то только потому, что в то время являлся представителем ОМСа в Шанхае.

Зорге, блестящий аналитик не мог не отметить странной пассивности своих покровителей, приведшей к его исключению из Исполнительного комитета Коминтерна. Тем не менее, он продолжал относиться к этим личностям с большим пиететом. «Эти люди, – писал Зорге в „Тюремных записках“ о Пятницком, Мануильском и Куусинене, – были моими давними коллегами и старыми друзьями. Они поручились за меня и были моими учителями в области коммунистического движения…». И ни тени обиды. А ведь он не был слепцом! Это характерная черта Зорге – уважение к «большим» и «малым» людям, и в большинстве случаев завышенная их оценка.

10 августа 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) вынесло следующее решение по «Вопросу делегации ВКП(б) в ИККИ»:

«1. Ликвидировать Политсекретариат ИККИ как орган, не оправдавший себя в практической работе.

2. Признать целесообразным создание должности генерального секретаря Исполкома Коминтерна.

3. Наметить генеральным секретарём Исполкома Коминтерна т. Димитрова.

4. Ввиду заявления тт. Димитрова и Мануильского, поддержанного т. Сталиным, о невозможности совместной работы с т. Пятницким в руководящих органах ИККИ, признать целесообразным перевод т. Пятницкого на другую работу…»

«Другой работой» на пути к аресту Пятницкого стал Политико-административный отдел ЦК ВКП(б).

На июньском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. И. А. Пятницкий открыто выступил против усиления репрессий в стране, в частности, против физического уничтожения Н. И. Бухарина и предоставления наркому внутренних дел Н. И. Ежову чрезвычайных полномочий.

И. А. Пятницкий был арестован 7 июля 1937 г., судебный же процесс над ним состоялся только 28 июля 1938 г. Столь длительный период между арестом и судом объяснялся тем, что Пятницкий долгое время отказывался давать признательные показания, которые, в конце концов, из него были выбиты.

«Предварительным и судебным следствием было установлено, что Пятницкий с 1932 г. являлся одним из руководителей контрреволюционной правоцентристской организации, существовавшей в системе Коминтерна, и через Радека был связан с врагом народа Троцким, которого снабжал денежными средствами из фондов Коминтерна и передавал ему секретные сведения о работе ЦК ВКП(б) и братских компартиях, зная в то же время о связях Троцкого с правительтствами капиталистических стран Германии, Японии, Англии и др.

Через врага народа Бухарина был связан с повстанческой и террористической деятельностью организации правых и проводившимися ими, а также Троцким переговорами с правительствами Германии и Японии о вооружённой помощи для свержения советской власти.

Совместно с другими участниками той же контрреволюционной организации он, Пятницкий, разрабатывал план подготовки террористического акта против Л. М. Кагановича и пытался этот план осуществить».

И. А. Пятницкий «виновным себя признал». Он был приговорен «…к высшей мере уголовного наказания – расстрелу с конфискацией всего личного принадлежащего ему имущества». Приговор был окончательным и подлежал немедленному исполнению. Приговор абсурдный и нелепый, как и сотни тысяч других обвинительных приговоров.

Бывший руководитель Коминтерна изобличался «показаниями» «Кнорина, Абрамова-Мирова, Б. Куна, Мадьяра, Васильева, Смолянского, Волецкого, Краевского, Чемоданова, Платтен-Циммерман, Крепса, Черномордика, Рыльского и ряда других» лиц. К моменту судебного процесса ряд свидетелей был расстрелян, в том числе А. Л. Абрамов (25 ноября 1937 г.) и Б. А. Васильев (26 ноября 1937 г.).

До суда над Пятницким дожил «один из руководителей троцкистско-террористического шпионского центра в системе Коминтерна» Б. Н. Мельников, который был приговорён к расстрелу ещё 25 ноября 1937 г., а расстрелян только восемь месяцев спустя – в день суда над Пятницким. Случай беспрецедентный, так как вынесенный приговор был «окончательным» и на основании закона от 1 декабря 1934 г. подлежал «немедленному исполнению».

Б. Н. Мельников обвинялся в том, что:

«1. Был одним из руководителей троцкистско-террористического шпионского центра в системе Коминтерна.

2. Являлся резидентом японской разведки с 1918 года, завербован японским резидентом АМАЗАКИ, был связан с САТО, ТАНАКА и другими.

3. Передал для японской и германской разведок следующие секретные сведения:

а/ материалы о рыболовной конвенции,

б/ об отношениях СССР с Китаем,

в/ данные о состоянии агентурной сети Разведупра в Японии и на Дальнем Востоке,

г/ шифрованные телеграммы директивного характера,

д/ секретную переписку,

е/ список личного состава консульства