Нашу Победу не отдадим! Последний маршал империи - Дмитрий Тимофеевич Язов

вооружения, да и многих других вопросов». — «Ничего, мы тебе для вхождения в должность дадим лишние сутки». Все: «Ха-ха-ха!» — генсек типа сострил.

Моей реакции он дожидаться не стал. «Ты, — кивнул Зайкову, — и ты, Толя, — обратился к Лукьянову, — в 16 часов соберите коллегию, представьте министра». И мне: «Сегодня же вступай в должность».

Прямо оттуда поехал я с Соколовым, принял у него «ядерный чемоданчик», ключи от сейфа, некоторые документы. Обошел перед коллегией всех заместителей, и ровно в 16 часов Лукьянов и Зайков объявили решение главнокомандующего о моем назначении.

— Как Соколов воспринял то, что его сняли? Истерики не было?

— Нет, ну что вы. У него была завидная выдержка: он же еще в 37-м на озере Хасан воевал, Отечественную встретил командиром танкового батальона… Человек, одним словом, достойный, вежливый, в высшей степени грамотный и аккуратный, но спорил с Политбюро, особенно когда речь шла о сокращении ракетного вооружения.

Вы же поймите: мы согласились ликвидировать ракеты средней и меньшей дальности, направленные на Европу, а они в обмен — уничтожить свои, которые доставали Москву, Ленинград, Киев. Договорились, что оставим только стратегические ракеты. Кстати, в СССР их выпускал днепропетровский «Южмаш». Генеральные конструкторы Челомей и потом Уткин таких красавиц сделали (американцы прозвали их «Сатана»), что некоторые до сих пор на боевом дежурстве стоят…

Ликвидация ракет средней и меньшей дальности — сложнейшая операция, да и удовольствие дорогое: нужны специальные термовагоны для перевозки. У нас между тем была фронтовая ракета «Ока» с дальностью до 400 километров, которая под эту договоренность не подпадала, и вдруг выясняется, что мы обязались уничтожить и ее. Соколов и Ахромеев прямо сказали Горбачеву и Шеварднадзе, что это не что иное, как одностороннее разоружение. Почему мы лишились «Оки», на разработку которой были потрачены огромные средства? Потом все доказывали, что виноват Шеварднадзе: его убедил госсекретарь США Шульц, а уже наш Эдуард Амвросиевич уговорил Горбачева.

«Скорее всего, агентом влияния был Яковлев»

— Дмитрий Тимофеевич, я не могу не спросить вас о событиях 19–21 августа 1991 года, которые, в общем-то, предопределили распад СССР. Скажите, как вы впервые узнали о том, что создан Государственный комитет по чрезвычайному положению — ГКЧП и планируется переворот?

— Ни о перевороте, ни о создании ГКЧП мы не думали — дело в том, что, уезжая на отдых, Горбачев собрал правительство и строго-настрого предупредил: нужно отслеживать ситуацию и, если что, вводить чрезвычайное положение.

— Так и сказал?

— Теперь это может подтвердить только он, так как Павлов, который был тогда премьер-министром, уже умер (правда, осталась его книжка, где Валентин Сергеевич это описывает).

Тогда, действительно, такая обстановка сложилась, что надо было подписывать Союзный договор. 17 марта весь советский народ, в том числе и ридна Украина, принял участие в референдуме. За сохранение СССР высказались 76,6 процента голосовавших, но вместо того чтобы выполнить волю народа, Горбачев собрал в Ново-Огареве всех первых секретарей, руководство республик, и договорился до того, что СССР себя изжил: мол, давайте Союз суверенных государств создадим. Как будто Украина или Казахстан до этого не были суверенными… Понятно, о чем речь уже шла…

— И чей же это сценарий был — горбачевский, американский?

— Я думаю, западный…

— По-вашему, Михаила Сергеевича можно назвать агентом влияния?

— Скорее всего, агентом влияния был Яковлев, а уж он в свою очередь агитировал Горбачева.

— То есть генсек, ставший впоследствии президентом СССР, не был самостоятелен?

— Конечно же, нет. Еще не будучи Генеральным, он ездил к Маргарет Тэтчер в Англию, встречался в Канаде с советским послом Яковлевым, который каждого члена делегации в отдельности обрабатывал.

— ???

— Да-да… Помните, был такой министр сельского хозяйства Месяцев — он мне лично рассказывал, как тот их по одному вызывал и втирал: «Хватит с нас Советского Союза, смотрите, как в Канаде живут…». Что ж, я не спорю, может, у них действительно лучше, но эта страна никогда ни с кем не воевала, а мы для начала в гражданскую потеряли пять миллионов, везде разруха была, плюс в 30-е годы голод какой перенесли. Вчера вот показывали по телевизору, как украинцы какую-то акцию проводили, посвященную голодомору, но ведь голод по всей стране был. Если три года подряд недород, при чем здесь колхозы — у единоличника тоже не было бы урожая…

— Ну хорошо, вы понимали, к чему ведет Горбачев, а кто первый шепнул: «Давай, Дмитрий Тимофеевич, выступим против развала СССР вместе»?

— Это был председатель КГБ Крючков — уже, кстати, покойный: вчера он умер.

«Переговорщиков, которые пожаловали в Форос, Горбачев обложил матом»

— Главным идеологом ГКЧП, получается, был Крючков?

— Нет, не совсем, но Владимир Александрович знал обстановку, понимал, куда Горбачев клонит, и видел, что делается в самом правительстве…

— Что же он вам сказал?

— Что правительству надо бы этот вопрос обсудить. Подписание было назначено на 19 августа — это был понедельник, а мы собрались под руководством Павлова 17-го…

— …в субботу…

— Кстати, в пятницу решение о создании Союза суверенных государств было уже напечатано, но ни в субботу, ни в воскресенье никто его не читал — лето, жара, все на дачах… Затишьем решили воспользоваться и в понедельник подписать новый договор, но согласились на это лишь пять союзных республик: Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан и Россия, которая колебалась…

На заседании Совета министров Павлов недвусмысленно заявил, что ситуация критическая и надо лететь к Горбачеву докладывать обстановку, а затем вводить чрезвычайное положение, потому что назревало форменное безобразие.

— Вы тоже отправились к Михаилу Сергеевичу?

— Нет, я не мог. Начальник Генерального штаба был в отпуске, а «ядерный чемоданчик» у него и у меня… Ну а поскольку Горбачев тоже находился в Крыму, только я в случае необходимости ответного применения ядерного оружия мог с ним связаться.

— Какая, однако, ответственность!

— А то! От нас, военных, был главнокомандующий Сухопутными войсками Варенников. В делегацию вошли также начальник девятого управления КГБ Плеханов и его зам Генералов, от военно-промышленного комплекса Бакланов, а также секретарь ЦК Шенин и заведующий общим отделом Болдин… От разных, короче, ведомств поехали представители и каждый обрисовал свое видение ситуации. Предложили или немедленно ввести чрезвычайное положение, или отказаться от подписания договора.

— Как на это отреагировал Горбачев?

— Как обычно, всех обложил матом.

— Умел?

— Еще и как! Многие мне потом признавались: они и подумать не могли, что он такой бескультурный. На самом деле, Горбачев — партийный деятель не особо