Нашу Победу не отдадим! Последний маршал империи - Дмитрий Тимофеевич Язов

(мы воевали в болоте) и там взорвался. Волна меня приподняла и так бросила о пенек, что три позвонка были сломаны (компрессионный перелом), отбило почки. Полтора месяца я отлеживался в госпитале и, как говорится (слов из песни не выкинешь), оправлялся кровью. Тяжелое было ранение…

— Извините, перескочу… Наверняка вы знакомы с творчеством знаменитого перебежчика Суворова-Резуна… В своей книге «Ледокол» бывший высокопоставленный гээрушник пишет, что на самом деле Сталин хотел напасть на Германию первым и сосредоточивал на границе…

— (Перебивает). Это неправда — ну как Сталин мог такое планировать, если он знал реальную ситуацию? Дмитрий, в ставке Гитлера (открою вам этот секрет) был наш человек…

Дмитрий Тимофеевич Язов

— …ого, прямо в ставке? Это кто-то покруче Штирлица?

— Конечно, и мы хорошо знали, что представляет собой вермахт. Немецкая армия насчитывала семь миллионов 200 тысяч человек — обученных, подготовленных, а с венграми, финнами, румынами, болгарами и так далее — миллионов около 10-ти.

— Фронтовики не скрывают, что на фронте всем было страшно, но выпивали 100 граммов (а иногда больше) и шли в атаку, подхлестывая себя матом…

— Поверьте мне, это далеко не так. Русские привыкли немножко бравировать бесстрашием: вот, дескать, какие мы — выматерились, и сам черт не брат! Чепуха это…

На самом деле, поднимались с криком: «За Родину, за Сталина!» и молча, стиснув зубы, устремлялись вперед. Причем мы же не просто так — вдруг, ни с того ни с сего вскакивали. Проводилась артподготовка, потом артсопровождение шло: надо было идти близко за разрывами нашей артиллерии…

— А не попадали под свои же снаряды?

— Всяко бывало, но главное, что противник не мог поднять головы. Воевать мы под Москвой научились и особенно под Сталинградом. В ходе третьего крупного сражения — Курской битвы немцы уже ничего практически не могли. Модель — один из лучших гитлеровских генералов! — командовал группировкой, которая пробивалась к Курску с севера, а на южном фасе курского выступа к городу рвался Манштейн. Они хотели окружить семь наших армий, а противостояли им Центральный фронт Рокоссовского, Воронежский фронт Ватутина и в тылу — Степной фронт Конева.

В течение четырех суток немцы долбили наши позиции на северном фасе, но оборона была настолько хорошо организована, что продвинулись они всего на 12 километров — все. После этого Рокоссовский нанес по противнику удар двумя танковыми корпусами, восстановил положение и стал готовиться к наступлению. Вместе с Брянским и Западным фронтом, который находился севернее Центрального, он двинулся на Орел, а Конев и Ватутин — на Белгород. Эти два города были взяты 5 августа 1943 года…

— …и в тот же день Москва впервые салютовала своим храбрым воинам…

— Отныне освобождение каждого крупного населенного пункта отмечали салютом.

«Это была самая настоящая провокация: самолет Руста явно готовили»

— Вступив в бой с фашистами молодым офицером, вы сделали во всех отношениях блестящую военную карьеру, а в 1987 году стали министром обороны СССР. Это, замечу, произошло после того, как прямо на Красной площади (в каком-то километре от места, где мы сейчас беседуем) на легкомоторном самолетике приземлился 19-летний гражданин ФРГ Матиас Руст, после чего с позором был снят ваш предшественник Соколов. Как вообще такое ЧП могло произойти?

— Сейчас я уже могу сказать: в то время, когда пилотируемая Рустом четырехмоторная «Сессна-172» села на Красную площадь, Горбачев, председатель Совета министров Рыжков и министр обороны Соколов находились на заседании политического консультативного комитета стран-участников Варшавского Договора в Берлине. В Москве — никого: на хозяйстве остался первый заместитель министра генерал армии Лушев, но после того как в 1983 году над Сахалином сбили южнокорейский «Боинг», было принято решение по гражданским судам не стрелять.

Наши видели, что из Финляндии летит самолет. Сначала его заметила 6-я армия ПВО, потом «передала» Московскому военному округу. Над нарушителем прошли несколько истребителей, но если бы сверхзвуковой МИГ-29 на полной скорости промчался рядом…

— …«Сессну» опрокинуло бы воздушной волной…

— …да просто перевернуло бы — и все, но никто же не думал, что эта жестянка летит, чтобы скомпрометировать армию.

— Даже так?

— Да, я считаю, что Руста специально послали. Может быть, даже по договоренности с Горбачевым.

— Как интересно!

— Во-первых, самолет явно готовили: он имел два бака. Добравшись до Финляндии, пилот залил их полностью и мог не только долететь до Москвы, но и в случае чего возвратиться обратно в Гамбург без дозаправки, то есть это была самая настоящая провокация.

— Какую же цель она преследовала? Показать небоеспособностъ советских Вооруженных Сил?

— Этого я не знаю, но, видимо, одна из задач состояла в том, чтобы дискредитировать наше военное руководство.

— Что вы почувствовали, когда узнали, что в самом сердце СССР приземлился дерзкий юнец?

— В то время я был недавно назначенным заместителем министра обороны по кадрам. Сплю себе дома — и вдруг стук в дверь. (Поскольку телефон мы закрыли подушкой, чтоб не мешал, дозвониться мне не могли, так Саша, мой зять, достучался: «Срочно Соколов вызывает»). Приезжаю в ГУК (Главное Управление кадров. — Д. Г.) ночью, звоню по ВЧ министру — он ничего не знает, но с ним Ахромеев…

— …начальник Генштаба…

— Да. Он взял трубку: «Это я вызывал. В 10 часов утра тебе надо быть на Политбюро». Я вновь к Соколову: «Что подготовить?» — спросил. «Ну, возьми данные обо всех командующих, в первую очередь 6-й армии. Кто дежурил, кто вылетал».

— Предполагался разбор полетов?

— Конечно, собирались анализировать действия пилотов и пэвэошников. Докладывать начал дважды Герой Советского Союза, главный маршал авиации Колдунов, но Горбачев его оборвал: «Хватит болтать, мы уже это слышали». Затем слово взял Лушев — он и его одернул, и с командующим Московским округом ПВО маршалом Константиновым не церемонился. Потом Соколову сказал: «Сергей Леонидович, и вам надо определиться» — и объявил: «Все свободны!».

Члены Политбюро удалились в так называемую Ореховую комнату, а мы ждем в приемной. Минут через 20–30 выходит заведующий пятым отделом ЦК Савинкин и берет меня за руку: «Пойдем». Маршал Куликов вслед: «Повели министра».

— Опытный человек — сразу все понял…

— Еще бы — он же был главнокомандующим Вооруженными силами Варшавского договора… Ну что — вошел я, представился. Горбачев: «Мы решили назначить тебя министром обороны» — на ты…

— Он, как известно, всем «тыкал» — независимо от возраста, звания…

— «Во-первых, я всего три месяца как в Москве, — отвечаю, — не знаю системы заказов и закупки