Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф

винных магазинов, между которыми нет ничего, и все они переполнены людьми, которые пьют, смеются и разговаривают. Но я не вижу никакого пьянства.

Страна разделена на две расы – валлонов, которые говорят по-французски, и фламандцев, которые говорят на фламандском языке (тот же язык, за исключением акцента, что и голландский). Это создает множество проблем, и постоянно ведутся разговоры об отделении. Фламандцы хотят сохранить свой язык, свои обычаи, свои традиции; валлоны настаивают на том, чтобы в армии и школах был только один язык – французский. Все общественные объявления, названия улиц и так далее, печатаются на двух языках. Дух и облик Брюсселя и его жителей преимущественно французский. Архитектура, кафе, бульвары, общественные памятники и язык – всё французское. Но в 25 или 30 милях от него находится Антверпен, старинный голландский город, который до сих пор остается фламандским. Люди здесь более степенны и грузны, преобладающий язык – фламандский, и так далее. Это странная ситуация. Я не знаю, что из этого выйдет.

Из этих двух народов мне больше нравятся голландцы. Бельгийский валлонец всячески подражает французам; именно к французской цивилизации и французской культуре он хочет принадлежать, а остальные придерживаются традиций своей собственной цивилизации. В целом бельгийцы – угрюмый и недружелюбный народ: они по-прежнему ненавидят немцев, что можно понять, но они не любят и англичан, которые пришли и спасли их шею, и я не могу этого понять, разве что мы иногда не любим тех, кто оказал нам большую услугу.

Наконец, жить здесь дешево – намного, намного дешевле, чем в Париже. За доллар дают 35 бельгийских франков, и – всего 25 французских франков. Я снимаю комнату в хорошем отеле за доллар в день, а поесть и выпить бутылку вина могу за семьдесят пять центов. Еда и напитки хороши, люди хорошо одеты и выглядят достаточно процветающими – в общем, вся Европа, которую я видел на этот раз, кажется на высоте.

Не знаю, сколько еще я здесь пробуду; думаю, моя конечная цель – Мюнхен в Германии и Вена в Австрии. Отсюда я, вероятно, отправлюсь в Кёльн и совершу знаменитое путешествие вверх или вниз по Рейну. Перед отъездом я хочу посмотреть несколько мест в Бельгии – расстояния здесь такие не большие, что за час или два можно добраться куда угодно.

Пожалуйста, напишите мне в Париж – почта будет отправлена дальше.

Надеюсь, что все дома здоровы и счастливы. Передайте всем мою любовь.

Том

Джулии Элизабет Вулф

[Открытка] Вид на Кёльн, Германия

Кёльн – 2 августа 1928 года

Дорогая мама:

Вот часть прекрасного города Кельна. Они утверждают, что в нем проживает около 750 000 человек, но я не уверен, что он настолько велик. Немцы выглядят процветающими и перспективными. Город полон великолепных новых зданий и прекрасных жилых кварталов – все они построены после войны. Здесь есть огромные рестораны, огромные пивные, исчисляемые десятками, и буквально тысячи маленьких. И немцы едят и пьют, кажется, почти все время. Я рад снова оказаться среди них. Мы больше похожи на них, чем на представителей латинской расы. Здесь все безупречно, чисто и эффективно, и тебя не пытаются обмануть.

Том

Джулии Элизабет Вулф

[Вид на площадь Роже и Северный вокзал]

Брюссель, Бельгия

4 августа 1928 года

Дорогая мама:

Вот место, где я жил, пока был в Брюсселе, но, должно быть, они сделали этот снимок в пять часов утра, так как днем здесь в шесть раз больше народу, чем вы видите. Я живу в отеле, угол которого я обозначил слева. Железнодорожная станция сзади.

Том

Алине Бернштейн

Брюссель

[Четверг, 9 августа 1928 года]

Дорогая Алина:

Сегодня вечером я начинаю это письмо, которое буду время от времени дополнять и отправлять тебе на пароходе в Гамбург. Я все еще остаюсь в Брюсселе, но, вероятно, через день уеду отсюда. Возможно, я съезжу на день в Антверпен, чтобы посмотреть картины, и заеду в Мехелен, который находится по пути. Затем, думаю, отправлюсь в Германию.

Я не получил ответа на три письма и несколько открыток, которые отправил в Вену, поэтому больше не буду пытаться. Надеюсь, они будут отправлены тебе до отплытия. Также надеюсь, что после карлсбадского лечения ты чувствуешь себя гораздо лучше и снова начала есть. Я страдаю не только, когда не могу есть, но и когда не могут есть те, кто мне дорог. Твои письма из Карлсбада пропитаны такой сладостью и светом, таким чувством духовного упоения, что я вполне могу поверить, когда ты говоришь, что после долгого поста ты чувствовала себя так, словно плывешь по течению. Я полагаю, что несколько хороших запахов в горшках с мясом с тех пор могли бы немного материализовать тебя и сделать чуть более похожей на простых смертных. Не стоит слишком близко подходить к небесам в самом расцвете сил: мир очень грешен, хотя у тебя, конечно, никогда не было шанса узнать об этом, и было бы неплохо знать хоть немного о том, что происходит. Что касается меня, то я знал множество святых, несколько десятков мучеников и тысячи благородных мужчин и женщин, и все они были хорошими собеседниками. Но я стал слишком грубым, чтобы оценить это благородство. Я терпеливо хожу вокруг и ищу людей с ограниченным словарным запасом, очень скудными жестами и ровными монотонными голосами, у которых нет ни одной красивой мысли, но которые не станут болтать, предавать или лгать. Пока что я их не нашел, но Китай, Россия, Индия и весь Африканский континент ждут меня.

Алине Бернштейн

Кёльн

(Я перечитал эту последнюю страницу и нашел ее горькой. С моей стороны было глупо писать ее, но уверяю тебя, что в то время, когда она была написана, это было скорее общее наблюдение, чем личное. Такие приступы теперь посещают меня крайне редко – я люблю тебя и больше не хочу говорить ничего, что могло бы тебя расстроить).

Несколько недель назад я прочитал в газете, что какая-то женщина подбежала к королю Англии, когда он сидел верхом на лошади в Гайд-парке, упала перед ним на колени и попросила сделать что-нибудь для облегчения положения шахтеров в Уэльсе. В газете говорилось, что женщина была арестована и проходит экспертизу на предмет невменяемости. Я уже некоторое время размышляю над этим, но так ничего и не могу понять. Мне кажется, это одна из самых странных новостей, которые я когда-либо читал.

Сегодня я побывал в Лувене – это город, который был полностью