Письма. Том первый - Томас Клейтон Вулф

Какая-то странная сила в Брюсселе все время заманивает меня в автобусы. В прошлый раз я ездил в Ватерлоо с Джеймсом Джойсом и его семьей; сегодня меня снедало любопытство увидеть американских туристов живьем, и я запрыгнул в другой [автобус], как раз когда он начал экскурсию по городу. Гид указал на все хорошие места – например, музей, где хранятся хорошие картины, – взмахом руки, когда мы проезжали мимо, и повел нас посмотреть все то, что, по его мнению, хотели бы увидеть американские туристы, – кусок бетона, где была казнена сестра Кавелл [Эдит Кавелл, английская медсестра, ставшая популярной героиней Первой мировой войны и казненная за помощь солдатам союзников в их побеге из оккупированной немцами Бельгии], конная статуя короля Леопольда, мучителя чернокожих, ратуша – знаменитый мэр, бросивший вызов немцам и просидевший четыре года в немецкой тюрьме, поднимался по лестнице, кланяясь под наши аплодисменты, и фонтан «Писающий мальчик», который является здесь большой национальной шуткой – маленький голый мальчик, брызгающий водой в тазик через Сами-Знаете-Что. Насмотревшись на сокровища бельгийской цивилизации, мы остановились перед кружевной лавкой, куда заходили женщины и покупали все втридорога. Это один из способов увидеть Европу, не так ли? Они были уставшими и подавленными и отказывались выходить из автобуса на половине остановок.

Я надеялся увидеть те части города, которые не видел раньше, и я их увидел. Мы прошли через мили новых и уродливых пригородов по пути к арсеналу и стрельбищу, где казнили Эдит Кавелл, и вернулись мимо здания под названием «Музей сумасшедших» – самого странного места, которое ты когда-либо видела. В нем хранятся картины сумасшедшего по имени Вертц [Антуан Жозеф Вертц (1806–1865), художник большой силы и индивидуальности, озабоченный в своих картинах ужасным, гротескным и фантастическим. В 1850 году правительство Брюсселя построило для него большую студию, известную как Музей Вертца, в которой хранились собранные им работы]. Как живописец он был на десятую долю ниже Рубенса, но как маньяк он занимал свой собственный трон. На сорокафутовых полотнах изображен заживо погребенный человек, пытающийся открыть свой гроб, а на полотне под названием «Голод» – безумная мать, расчленяющая своего ребенка и складывающая его части в кастрюлю с тушеным мясом.

Алине Бернштейн

Утро среды, 1 августа 1928 года

Дорогая Алина

Я заканчиваю это письмо, и сегодня же отправляю его в Вену. Это последнее письмо, которое я посылаю тебе туда, так как не могу быть уверен, что ты его получишь. Когда я напишу тебе снова, я отправлю письмо на твой корабль.

Надеюсь, ты хорошо и интересно провела время и увидели многое из того, что хотела увидеть. Полагаю, ты с нетерпением ждешь возвращения в Нью-Йорк, где у тебя будет несколько спектаклей. Тебе повезло, что у тебя есть работа, которая тебя полностью удовлетворяет и в которой ты так успешна.

В последние несколько дней я приступил к работе – не знаю, куда отправлюсь отсюда, но, вероятно, в Германию. В Бельгии есть два или три места, которые я хотел бы увидеть – Лувен и Антверпен, которые я уже посетил, но расстояния здесь так малы, что я могу оставить свои вещи в Брюсселе и добраться до любого из них в течение часа или двух.

Я буду продолжать писать тебе, я надеюсь, что письма от тебя накапливаются для меня в Мюнхене, но я понятия не имею, когда я туда приеду. Я более или менее оторван от мира и надеюсь, что он окажет на меня какое-то лечебное действие и заставит снова работать.

Сегодня утром я выдохся, и мне больше нечего тебе сказать. Я люблю тебя и надеюсь, что ты найдешь где-нибудь счастье и удовлетворение. Я никогда не забуду тебя, и никто другой не займет в моей жизни того места, которое занимала ты. Том

Джулии Элизабет Вулф

Грубер и Компани

Отель на Бульварах

Площадь Шарля Роже

Брюссель

Среда, 2 августа 1928 года

Дорогая мама:

Я приехал в Брюссель неделю назад из Парижа. Я писал тебе из Парижа и послал несколько почтовых открыток, которые, надеюсь, ты получила. Я постараюсь рассказать тебе о себе, о Брюсселе и о своих планах.

Мне пришлось много писать, так как мои друзья получили письма, как и обещали. А недавно я начала работу над новой книгой. Я получил письмо от миссис Резор, главы рекламной компании Уолтер Томпасон, и она сообщила мне, что их предложение остается открытым на неопределенный срок и что я должен зайти к ним, когда вернусь. Кроме того, она знает одну очаровательную даму 38 лет, которая заработала много денег в бизнесе и хочет получить немного культуры. Не хотел бы я дать ей уроки? Я ответил, что у меня много культуры, но нет денег; и что если у дамы много денег и нет культуры, то нам следует обменяться. Во всяком случае, я чувствую, что, когда вернусь домой, для меня что-то откроется.

Брюссель, как вы знаете, является столицей Бельгии и почти всю войну был оккупирован немцами. Это город размером с Балтимор или Бостон, и находится примерно на том же расстоянии от Парижа, что Балтимор от Нью-Йорка. Я добрался сюда на скоростном поезде за три с половиной часа. Мы проехали прямо через поле боя – через Компьень, Сен-Кантен и, наконец, Монс, где, можно сказать, началась война, ведь именно под Монсом в 1914 году маленькая британская армия совершила свое знаменитое выступление и свое знаменитое отступление, в ходе которого она была практически уничтожена. Сейчас следов войны почти не осталось, разве что в этих очень старых странах повсюду бросается в глаза новизна построек. Они построили все заново – маленькие дома из красного кирпича или белой штукатурки. Изредка встречаются руины зданий, разрушенных огнем снарядов, но таких немного. На полях созрела и собиралась пшеница, каналы и реки были заполнены большими баржами; страна выглядела тучной, богатой и мирной.

Брюссель – прекрасный город, который называют «маленьким Парижем». В некоторых отношениях он более элегантен и роскошен, чем Париж, – он превосходит свою «мать». Здесь широкие бульвары, большие парки, огромные здания и триумфальные арки с бульварами, ведущими к ним на французский манер. Народ очень веселый и не спит до самого утра: здесь действует запрет, который не позволяет заказывать в кафе ничего, кроме пива, вина и шампанского. Если вам захочется чего-нибудь покрепче, вы должны пойти в магазин и купить как минимум две кварты. Похоже, этот вид запрета работает. Здесь буквально целые кварталы кафе и