«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья - Василий Алексеевич Игнатьев

себя «запустил» – обычная психология ремесленника. Наружный вид Андрея был уже несколько отличным от наружного вида Гурьяна: он стал щеголеватее одеваться, вёл себя независимее и с бо́льшим достоинством: «знай наших». Когда теченский «купец» Новиков приступил к постройке нового дома в пять-шесть комнат с художественным оформлением его, Андрей с подручным своим учеником не выходил со двора купца в течение всего строительного сезона: они выпиливали художественные наличники к окнам, тёрли краски и раскрашивали наличники, рамы, полы, скамейки, делали рамы, шкафы – весь домашний интерьер. Кое-кто из теченских мужичков начинал уже «обростать жирком»: ему и полати, и «божницу» нужно было подкрасить, да и у дома снаружи навести красоту. Андрей Гурьяныч тут, как тут: давай только работу. Дошло даже до излишеств: например, баклановский богатей Петро Кирилыч Богатырёв захотел, чтобы ему на воротах нарисовали коня, похожего на его Савраска, Андрей Гурьянович сделал и это. Работы хватало. Раньше приходилось кому-либо кланяться «со стороны», теперь был «свой» мастер: ему почёт и уважение. «Живи только с умом да [не] ленись!

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 338 об.-339 об.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.

Алексеич и Григорич

[1965 г. ]

Любили прежде русские люди «ходить по белу свету», обозревать привольную матушку – Расею. Сидят-сидят на одном месте, а потом вдруг пристанет такая непреодолимая тяга шатнуться куда-либо, посмотреть на другие края. По-разному любители странствовать удовлетворяли эту «тягу»: одни, ленивые в работе, просто шлялись, чтобы кормиться подаянием под предлогом хождения по святым метам; другие при ходьбе норовили воровать, творить разную пакость, рассказывать разные пошлости; третьи уходили с насиженного места, чтобы поразнообразить условия своей работы, в особенности если на старом месте к тому же случались перебои в работе. Наконец, в-четвёртых побуждали к этому какие-либо события – необходимость скрыться почему-либо от недреманного ока «мундиров голубых». Вот так и появились у нас, в Тече, после революции 1905 г. двое мастеровых – Алексеич и Григорич. Откуда они пришли, что их заставило появиться в Тече – «судьбы ли решение, зависть ли чёрная», – но люди сразу заметили, что они не «шалабольники», а люди серьёзные, настоящие мастеровые по дереву, что у них «золотые руки». Они были чисто одеты, вели себя степенно и предлагали что-либо сделать: столы, стулья, шкафы и т. д.; причём они заявляли, что они могут и полировать, красить, одним словом – выполнять самую тонкую, как говорится, ажурную столярную работу. Условие они ставили такое: хозяин даёт строительный материал – дерево, клей, краски – всё необходимое; они выполняют работу на его дворе – под сараем или где-либо в другом месте, под его наблюдением; хозяин обеспечивает питанием, как это бывает при подённой работе и оплачивает труд, вложенный на создание вещи, исходя из стоимости её на базаре. На таких условиях в Тече работали пимокаты, портные-скорняжники, швея Афонюшка и др., так что эти условия уже были знакомы, а также были известны и результаты калькуляции при выполнении этих работ, т. е. во что обходились, например, пимы, в какую стоимость, что стоил пошив тулупа, шубы, частобора, зипуна, сермяги, понитка, кофточки и т. д. В конечном счёте всё сводилось к стоимости трудодня, а последний в сельскохозяйственных работах по традиции выражался для мужчины в 35–40 коп[еек] за день. Поскольку валяние пимов, шитьё одежды и пр. являлось делом специальным, то стоимость трудодня по этим видам работы определялась выше. Выше она, конечно, должна была определяться и для специалистов-деревообделочников. Но дело было новое, и нужно было испытать, как оно пойдёт.

Первый заказ мастера получили от нашего батюшки на изготовление круглого раздвижного стола и дивана. Один из наших сараев превращён был в мастерскую: на скорую руку был сделан верстак, подобран строительный лес – доски, куплены хозяином мел, олифа и пр. Началась работа. Из наблюдений за ходом работы можно было заметить, что мастером был Григорич, а Алексеич был подмастерьем. Видно было, что мастера не затягивали работу, чтобы дальше сидеть на хлебах хозяина. Работа была закончена быстро, чем предполагал хозяин, выполнена была с большим мастерством, и стоимость сделанных вещей была ниже рыночной цены. По всему было видно, что мастера не были «живодёрами», как это бывает среди специалистов-гастролёров по деревням. В деревне нашлось много работы, и мастера всё лето и осень не выходили из неё. Остались они и зимовать.

Жили они на «фатере» у одной теченской вдовы на самой окраине села. Жили замкнуто, как бы скрываясь от кого-то. Только на «святках» включились в общую компанию «ряженых» (в Тече их называли «шили́кунами»), ходили по домам и разыгрывали ими же самими подготовленную сатирическую сценку на «барина»: один из них обращался к другому со словами: «Ванька новый», а другой отвечал: «Что угодно, барин голый…» А дальше следовала сатира на «барина».

С наступлением весны они покинули Течу.

Кто они были? В Тече в то время не задавались этим вопросом. Историк Течи, однако, отметил следующее.

1. Они были не просто мастеровыми, а были служителями какой-то идеи.

2. Их дружба была не просто дружбой на почве профессии, а дружбой, спаянной какой-то идеей, причём главную роль в этом отношении играл Алексеич, а Григорич помогал Алексеичу материально пережить время вынужденной конспирации.

3. Они покинули Течу, когда выяснилось, что можно возвратиться в прежнее место жительства.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 394. Л. 27а-30.

Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.

Три поколения «служивых»

[1961 г. ]

«Служивыми» в прежние времена называли военных людей низшего разряда, которых потом стали называть солдатами. Известно, что в прежние времена – при императорах Николае I и Александре II и ещё раньше – военная служба продолжалась от 20 лет до 15 лет и быть взятым в солдаты – обозначало быть оторванным от крестьянства в самый цветущий период своей жизни. Благодаря этому из людей этой категории вырабатывался особый тип оторванных от крестьянства особей, которые потом возвращались в деревню, отвыкшие от деревенских работ. Они составляли особую прослойку крестьян, особый тип людей, которым и присвоено было название «служивых».

Сроки военной службы, как известно, потом сокращались и в соответствии с этим и тип «служивого» изменялся. В наше время тип «николаевского» солдата, т. е. «служивого» типа времён Николая I, уже сохранился больше по рассказам, но попадались отдельные представители, так сказать, на краю своей могилы. Об одном из них и будет речь.

Тима-канонер

Он значился в составе штатной прислуги