Только о личном. Страницы из юношеского дневника. Лирика - Татьяна Петровна Знамеровская

весеннем воздухе звонче слышатся звонки трамваев. Я иду часть пути в институт, а не еду на трамвае, как раньше, до конца. От моста Лейтенанта Шмидта[371] до института участок залитой солнцем набережной доставляет мне удовольствие.

На днях получила письмо от Жени, в котором он пишет о внезапной смерти своего отца. Эту потерю он тяжело переживает. Я написала ему длинное письмо. Мне вспомнился Днепропетровск, все мои друзья, и сердце сжалось болью за Женю. У меня нет таких слов, которые могли бы его утешить, помочь ему забыть печаль. В глубине моего сердца таится к нему больше чем привязанность, он для меня дорог… И все же это не сравнить с моей любовью к Павлуше. Как это все сложно и грустно! От Сережи я также знаю, как тяжело Витя переживал последнее мое письмо. Он не смог мне простить многое, хотя я никогда ему не обещала большего, чем дружбу. Сережа пишет, что у них стоят солнечные, теплые дни и в садах цветут яблони.

У нас в институте все по-старому, многие студенты готовятся уезжать на практику, в том числе и я, а студенты старших курсов уже разъехались.

29 марта. Вчера была с мамой и Борей в Мариинском театре на опере «Руслан и Людмила»[372]. С этой сказкой у меня связан целый период моего детства. Я часто просила папу рассказать ее, и он каждый раз по-новому ее рассказывал, а я, прижавшись в кресле, с восторгом слушала, пока мама в день моего рождения мне [не] подарила сказки Пушкина. Когда мамы не было дома, папа раньше времени нашел эту книгу и прочел по-настоящему «Руслана и Людмилу»[373]. Позднее я знала всю поэму на память. Она и теперь всегда пробуждает во мне рой полузабытых ощущений и воспоминаний.

В печали – радости залог.

Природу вместе созидали

Белбог и мрачный Чернобог[374].

Будем же надеяться, дорогой, на Белобога, ведь не один же царствует на земле Чернобог. Но я хочу сегодня попросить Леля[375] дать мне маленькую радость, увидеть во сне Вас и отнести Вам в далекую тайгу мой поцелуй. Все дни у меня много работы и я поздно возвращаюсь из института в связи с приготовлением к отъезду на практику.

Уже поздно, и я кончаю писать, пожелав Вам мысленно спокойной ночи.

7 апреля. Опять я думаю, не странно ли то, что вся моя любовь с самого начала развивалась и изливалась только письменно, и я никогда в течение трех лет не сказала Павлуше слова «люблю» не в письме или в шутку, а непосредственно? Я привыкла в стихах и письмах писать обо всем, делать любые признания, называя его ласковыми именами, а вот как бы все это вышло в его присутствии? Как бы прозвучало первое слово «люблю», как бы я посмотрела на него и как бы встретила взгляд его глаз? Ведь это все было бы не так, как в письме, может быть, мучительнее, может быть, чудеснее?.. Не было бы много слов, а было бы одно слово и взгляд, но в этом было бы больше значения. Подумайте только, с каким упорством нас разделяет жизнь с тысячами преград, нелепых, случайных! Когда же, наконец, мы будем вместе в награду за все наши долгие испытания? Я понимаю, что такому настроению поддаваться не следует, и я хочу верить, что наша любовь победит все на нашем пути и даст нам еще большую, яркую радость после тревог разлуки. Помните, уезжая, Вы сказали мне, неожиданно поцеловав на вокзале: «Дорогая моя Танюша, запомните, что одиннадцать месяцев будут для нас с Вами последними испытаниями». Тогда эти слова были так неопределенны и недосказаны. А теперь – несмотря на мое желание сократить долгий срок и, уезжая на практику, повидать Вас, я не уверена, что нам удастся оторвать для этого от разлуки хотя бы один день. Когда я уеду, Ваши письма будут доходить до меня не раньше, чем через две недели. Пришла весна… Золотое солнце, безоблачное небо, чудесный воздух – сколько разнообразного счастья дарит природа в весенние дни! А я без Вас полностью не могу отдаться чувству восторга. Но я люблю и знаю, что со временем и Вы будете со мной радоваться солнцу и весне.

9 апреля. Весь вечер провела у Маруси и Германа. Там был Юра – друг Германа, о котором я писала раньше. Позднее туда пришел и Боря. В этот вечер Юра много играл, и я с большим удовольствием его слушала. Он играл серьезные вещи, а потом мы говорили о музыке и вообще о многом. Немного даже потанцевали. Я заметила, что, когда я встречаюсь с Юрой, он все свое внимание уделяет мне, несмотря на то что он намного старше меня и женат. Я здесь совершенно ни при чем, но он сразу как-то увлекся мной и признался Герману, а от него об этом узнала Маруся и сказала мне. Конечно, это не настолько серьезно, чтобы придавать этому значение, и я уверена, что это скоро пройдет. Юре просто нравится со мною разговаривать, танцевать, шутить, видеть меня смеющейся, но не больше. Я перед ним совсем девочка, о чем он сам говорит мне.

На днях получила длинное письмо из Днепропетровска от «Черного Козлика». Его письма всегда интересны, в них звучит веселая насмешка над самим собой. Он мне прислал несколько украинских стихов, прося их ему перевести.

На этот раз я кончаю писать и беру в руки палеонтологию. Последнее время я пишу особенно длинные письма Павлуше. И поэтому я разрешила ему их выбрасывать, когда они покажутся слишком надоевшими. А он еще упрекает меня, что я мало ему пишу. Теперь пускай утопает в наводнении моих писем!

12 апреля. Придя домой, у себя на столе я нашла два Павлушиных письма. Он жаждет меня видеть и долго смотрит на мою карточку! С весной у него и настроение стало лучше. Он задает мне тогда много вопросов, на которые я буду постепенно отвечать. Я иногда думаю, что было бы лучше, если бы я была больше женщиной в полном смысле этого слова, потому что женщина скорее создана быть плющом. Я совсем не плющ! Мое развитие пошло необычным путем, и во мне не хватает некоторых женских качеств. У меня не было подруг даже в детстве, в полном смысле этого слова. Многих женских склонностей я лишена, и многие женские