я был там, произошла очень странная вещь: мы с Джимом собирались навестить нашего двоюродного брата, Чарльза Вулфа, который был сыном Джорджа Вулфа, но, конечно, гораздо старше нас, ему 66 лет. Говорили, что он был богатым и преуспевающим человеком и жил в Деллсбурге, городке примерно в восьми милях от Йорк-Спрингс. Он умер очень внезапно через день или два после моего приезда, один из его сыновей пришел рано утром с этой новостью, и мы с Джимом пошли посмотреть на тело, и он был так похож на папу, что это было поразительно. То же длинное худое лицо, тот же тонкий длинный нос, седые усы, седые волосы… Я бы принял его за одного из папиных родственников, если бы никто не сказал мне, кто он такой. В тот день, когда я уезжал, по дороге в Харрисбург, я навестил его жену, сестер и двух или трех его детей, со мной были тетя Мэри, Джим и его жена. Тетя Мэри уже довольно старая, ей 76 или 78 лет, я думаю, но вполне бодрая. Ее сын, Чарли Вулф, который служил в Норфолке на почте, а затем в Колорадо, умер на Филиппинах несколько месяцев назад от туберкулеза, и она очень расстроена из-за этого. Все вспоминали вас с папой и говорили о тебе – жена Чарли Вулфа спрашивала о тебе и сказала, что они с Чарли собираются приехать в Эшвилл, чтобы повидаться с тобой. Его смерть была внезапной и неожиданной – мы знали, что он болел и провел время постели, но не считали это чем-то серьезным, сестра сказала мне, что ему стало гораздо лучше, и его только что побрил парикмахер около шести часов вечера. Доктор считал, что он встанет и выйдет через день или около того. Медсестра вышла из палаты на несколько минут, а когда вернулась, обнаружила, что он без сознания и борется за дыхание. Через пять минут он умер, не знаю, в чем была причина, но, по их словам, у него был «впалый желудок», и он не отличался крепким здоровьем уже несколько лет. Предполагается, что он богатый человек и владеет несколькими фермами. Тетя Мэри хотела услышать о тебе все, и я знаю, что если ты когда-нибудь приедешь туда, они с Джимом будут рады тебя увидеть. У нее есть еще два или три сына и дочь Эстер – все женаты, я думаю. Мы ходил повидать того, кто живет в Харрисбурге, – Гарри, он теперь седовласый мужчина, механик в мастерских Редингской железной дороги, со взрослой дочерью – Эмори, она, как я полагаю, работает учителем в Питтсбурге и зарабатывает шесть или семь тысяч долларов в год. Несмотря на это, Джим продолжает содержать свою мать, хотя он не так хорошо обеспечен, как другие. Твой фруктовый пирог прибыл в хорошем состоянии, и я нахожу его восхитительным, все еще не съел большую его часть, так как я сильно простудился и не чувствовал особого желания есть. Условия здесь очень плохие и не подают признаков улучшения. Все ждут, что предпримет Рузвельт и его толпа, если они вообще что-то смогут сделать, а пока просто коротают время. Пока еще не было никаких беспорядков или серьезных волнений, и прилагаются большие усилия для сбора денег и обеспечения безработных едой и жильем. Несмотря на это, я боюсь, что люди испытывают большие страдания и лишения. Никто не знает, что принесет будущее, но все надеются на лучшие времена. У нас были заморозки один или два раза, и один день шел снег, но зима не была очень суровой. Мы с Фредом видели новое здание Радио-Сити, очень красивое на вид, но кто будет его арендовать? Я понимаю, что в Эмпайр-Стейт шестьдесят этажей не имеют ни одного арендованного офиса. И все же за день или два до Рождества я вышел купить рубашку и обнаружил, что такие магазины, как «Мейсис» и «Сакс», забиты и переполнены людьми. Я полагаю, что у одних людей по-прежнему много денег и богатства, а у других ни гроша. Но я не думаю, что мы сможем прожить еще один год, подобный предыдущему, без серьезных проблем. Будем надеяться, что этого не случится. Я рад, что тебе понравилось Рождество, Фред сказал, что купил хорошую индейку и что у вас был большой ужин. Обо мне хорошо позаботились: сочельник я провел в деревне у Дэшилла, откуда позвонил тебе, а на Рождество вернулся и поужинал с мистером Уилоком [Джон Холл Уилок, поэт и член редакции «Скрибнерс»] и его семьей в городе. Я рад слышать, что вы приедете в Вашингтон на инаугурацию, и буду с нетерпением ждать встречи с вами. Прошло двадцать лет с тех пор, как я видел инаугурацию Вильсона вместе с вами, и за это время со всеми нами произошло много событий. Я надеюсь, что следующие двадцать лет будут более счастливыми и благополучными для всех нас, и в этом наступающем году я желаю вам крепкого здоровья и счастья, какое только возможно. Уже поздно, и я заканчиваю это письмо, посылая вам свою любовь и наилучшие надежды на ваше хорошее здоровье. Если вам что-то нужно или я могу что-то сделать, дайте мне знать сразу. Пишите, когда сможете. С любовью,
Том
Среда 11 января 1933 года
P.S. Пишу карандашом, потому что у меня нет ручки и чернил. Очень жаль слышать, что дядя Уилл [Уильям Харрисон Уэсталл, торговец строительными материалами и владелец недвижимости в Эшевилле, штат Северная Каролина, родился в 1863 году. В свое время заплатил самый большой налог среди всех жителей Эшвилла] потерял все. Надеюсь, когда его дела будут завершены, ему будет на что жить до конца жизни. Фред говорит мне, что дядя Джим [Джеймс Манассас Уэсталл, названный в честь своего дяди и битвы при Манассасе, в которой дядя был убит в 1861 году] все еще платежеспособен и находится в хорошей форме, но что в Эшвилле очень мало таких людей. Трудно понять, что собирается делать Эшвилл. Похоже, за два-три года они нанесли достаточно вреда, чтобы разрушить город на пятьдесят лет вперед. Наши люди взлетели слишком высоко и забыли, как говорить правду, все блефовали, хвастались и раздували пузырь, так делала вся страна и сейчас платит за это по полной.
Элейн Уэсталл Гулд
Коламбия Хайтс, 101
Бруклин, Нью-Йорк
24 января 1933 года
Дорогая Элейн:
Мне ужасно жаль, что я не ответил на твои письма и рождественскую открытку раньше… Я уже несколько месяцев хотел приехать
