Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

шанс сделать это в будущем. Напиши мне, когда у тебя будет возможность, и расскажи о себе. Я надеюсь, что в каждом твоем письме будут такие же хорошие новости, как в последнем, а пока я шлю вам обоим мои самые сердечные пожелания здоровья и счастья.

Джулии Элизабет Вулф

21 Декабря 1932 года

07:31 утра

Бруклин, Нью-Йорк

Надеюсь, ты приедешь в Вашингтон на Рождество, и захочешь совершить эту поездку, если тебе нужно больше денег, дай мне знать, я не очень хорошо себя чувствую, но сейчас все в порядке, посылаю пятнадцать долларов, если я тебе нужен во время поездки, сразу же напиши, с любовью,

Том

Джулии Элизабет Вулф

Коламбия Хайтс, 101

Бруклин, штат Нью-Йорк

15 января 1933 года

[Я отложил отправку этого письма до воскресенья, 15 января]:

Дорогая мама:

Твое длинное письмо пришло сегодня утром, я хочу сразу же ответить и сообщить тебе новости. Фред уже побывал здесь и вернулся в Филадельфию: он приехал в субботу и был здесь со мной до полудня понедельника. Он также позвонил мне из Филадельфии сегодня вечером, и я сказал ему, что получил от тебя письмо и что у тебя все хорошо. Через день или около того он отправляется с Рихтером [Он был менеджером по продажам в округе, в котором Фред в то время занимался продажей сельскохозяйственной техники], своим работодателем, чтобы осмотреть свою территорию и познакомиться с ней. Надеюсь, он сможет сделать эту работу оплачиваемой – я знаю кое-что о стране, в которой ему предстоит работать, – это один из самых лучших фермерских районов во всей стране, и фермеры, конечно, выглядят бережливыми и процветающими, но, конечно, большинство из них из голландцы из Пенсельвании, а они имеют репутацию очень замкнутых и крепко держатся за каждый доллар. Но, возможно, ему удастся разбить их скорлупу и получить от них прибыль. В любом случае стоит попробовать. Я был рад снова увидеть его и думаю, что он получил удовольствие от своего визита сюда. У меня было достаточно места в квартире, чтобы позаботиться о нем, но, к сожалению, не было дополнительной кровати или матраса, на котором он мог бы спать. Поэтому мы нашли комнату с ванной в гостинице по соседству, и это обошлось ему в 2 доллара в день, в следующий раз, когда он приедет, я надеюсь, что у меня будет кушетка или что-то в этом роде, чтобы он мог спать здесь, конечно, все, что у меня есть, это раскладушка, и мы вдвоем никогда бы на ней не уместились. В воскресенье у нас был хороший солнечный день, мы гуляли и ездили на метро по всему городу. Мы поднялись на крышу его отеля, откуда открывался прекрасный вид на Нью-Йорк и всю гавань, прошли по Бруклинскому мосту, доехали на метро до Колумбийского университета, осмотрели университет, больницу Святого Луки и прошли через собор Иоанна Богослова, еще не достроенный, но огромный храм. Затем мы прогулялись до Риверсайд-драйв, хорошо рассмотрели новый мост имени Вашингтона, снова поехали в центр города к ярким огням Бродвея, посмотрели кино, потом поели, увидели Радио-Сити, прошли по 5-й авеню, через Площадь Колумба, вернулись через Центральный парк, спустились по Парк-авеню и прошли через новый великолепный отель Уолдорф-Астория; затем дошли до Центрального вокзала, который Фред никогда не видел, тщательно его исследовали, а потом на метро вернулись в Бруклин и прибыли домой в половине двенадцатого ночи. Это был довольно насыщенный день, и я устал. В понедельник мы позавтракали у меня, выписались из его отеля, поехали в город, познакомились со всеми людьми в «Скрибнерс» и пошли на обед к Максу Перкинсу туда же, куда ходили с тобой. Затем мы вернулись в Центральный вокзал, где Фред проверил свой чемодан с костюмами, проехались на челноке до Таймс-сквер и отправились на Пенсильванский вокзал, где он сел на поезд до Филадельфию, в 14:30.

За два дня мы успели многое увидеть, он сказал сегодня вечером, когда звонил, что, возможно, приедет еще раз на следующей неделе. Завтра-послезавтра он отправляется в поездку с Рихтером, но рассчитывает вернуться в Филадельфию к субботе. Я могу рассказать тебе о себе вкратце. Я упорно работал все лето до конца октября, когда полностью выдохся, никогда еще я не был так измотан умственно, физически и во всех других отношениях. Я сел на корабль и отправился на Бермудские острова, что было плохой идеей, потому что это место ужасно дорогое, и мне там не понравилось, я потратил кучу денег и не отдохнул. Вернулся на корабле в Бостон с простудой в груди, которая стала довольно серьезной, так что я не мог говорить, но отправился в гости к другу в Андовер, штат Массачусетс, где я спал и отдыхал четыре дня и снова встал на ноги. С тех пор я потихоньку возвращаюсь к жизни, и проделал значительную работу. Сейчас я пытаюсь закончить рассказ, который, возможно, принесет мне немного денег, а потом вернусь и закончу свою книгу. Я почти на мели, но думаю, что все будет в порядке, если я только смогу сохранить свое здоровье и энергию. Последние три года меня преследуют и сводят с ума письма и дурацкие вопросы о книгах, рассказах, сочинениях и просто чертовски наглое любопытство, но если я обрету душевный покой и тишину, все будет в порядке, не знаю, говорил ли я тебе, что также ездил в Йорк-Спрингс [Родной город отца Тома в восьми милях от Геттисберга, штат Пенсильвания. Именно здесь, как записано в книге «О времени и о реке», У. О. Гант, чьим отцом был Том, стоял со своим братом на обочине дороги, когда войска Конфедерации маршировали по направлению к Геттисбергу. Отец Тома часто рассказывал об этом инциденте, а также о том, что позже слышал гром артиллерии.] на два или три дня в начале октября, остановился у тети Мэри (жены Гила) и ее сына Эдгара (они все называют его Джимом). Они были очень добры ко мне и хотели, чтобы я остался подольше. Джим – отличный парень примерно моего возраста, он мировой судья в деревне и занимается распространением одной из харрисбургских газет по всему графству между Харрисбургом и Геттисбергом. Я ездил с ним в обход и видел деревню, а также маленький домик, где жили папина мать [Элеонора Джейн Хайкус] и Августа [миссис Августа Вулф Мартин], место, где они все жили, и так далее. Встретил несколько человек, которые знали и помнили папу. Пока