Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

Сюн вздохнул, постоял, раздумывая о прочитанном, потом спустился в лагерь и приказал воинам двигаться в Цзянху. Одного из воинов он послал к тамошнему правителю, дабы известить его о своем прибытии.

Получив весть о приближении тысячного отряда во главе с командующим армией страны Вэй, правитель Цзянху перепугался не на шутку. Боясь, как бы не стало известно его бесчинство в доме Чжана, он выслал навстречу Чжао Сюну слуг, приказав передать ему следующее: «Семья Чжана обвиняется в убийстве. Госпожа Вэй арестована, а барышне Чжан удалось бежать от правосудия. Поэтому никто не останавливается теперь в их доме».

Сюна потрясло это известие. Он проехал на постоялый двор и приказал немедленно доставить к нему всех заключенных городской темницы. Забегали, засуетились чиновники местной управы и через некоторое время привели на постоялый двор более ста узников. Чжао Сюн вышел к ним, стал расспрашивать, в чем их обвиняют. Все жаловались на произвол правителя и виновными себя не признавали. Наконец подошел он к госпоже Вэй. Она сидела на земле, исхудавшая, обессиленная, с колодкой на шее. Смотреть на нее без жалости было невозможно! Он заговорил с ней, она не отвечала, вынула из-за пазухи и вручила ему письменную жалобу. Он стал читать, разум его помутился. Не дочитав до конца, он приказал: снять с заключенной колодку и препроводить в дом! Остальных заключенных он также повелел отпустить, так как не нашел, что они действительно виновны в том, в чем их обвиняли. Заключенные горячо благодарили его. Тем временем Сюн приказал воинам схватить и привести к нему правителя Цзянху. Сдерживая справедливый гнев, он сказал ему:

— Находясь на государственной службе, ты свершил не одно преступление, и я не имею права оставить тебя в живых!

Сюн приказал провести преступника по всем улицам города и рассказать жителям о его злодеяниях, после чего отрубить ему голову. Начальником местной управы он назначил богатыря Сун Яньтая из своей свиты, о чем и послал извещение правителю государства Вэй. Затем он отправился к госпоже Вэй.

Подойдя к дому, он увидел, что забор разрушен, в комнатах пусто, имущество разграблено. Найдя госпожу Вэй во дворе, он подошел к ней. Она поднялась ему навстречу.

— Кто вы, молодой полководец? Вы спасли мне жизнь, вы освободили безвинно осужденных, как благодарить вас?

Сюн вздохнул печально.

— В темнице ваше зрение ослабло, и вы не узнали меня. А ведь я — ваш бывший постоялец Чжао Сюн!

Только теперь госпожа Вэй узнала его! Она схватила его за руку и залилась слезами, не в силах вымолвить ни слова. Сюн ласково утешил ее, расспросил, что же произошло с нею и дочерью после его отъезда. Придя в себя и успокоившись немного, госпожа Вэй подробно рассказала ему обо всем: в такой-то день такой-то луны ее дочь убежала из дома со служанкой, и с тех пор она ничего о ней не знает, не знает даже, жива ли она. Рассказывая, госпожа Вэй тихо плакала и вздыхала печально после каждого слова. Сюн выслушал ее внимательно и сказал:

— Судьбой нашей управляет Небо, лишь в его воле жизнь наша и смерть. Если от дочери вашей нет вестей, это еще не значит, что ее нет в живых, не надо так убиваться. Верю, скоро вы увидитесь с нею! Обещаю вам: я найду ее, где бы она ни была, и доставлю ее к вам, чтобы радовались вы друг другу до конца дней своих. А теперь вы должны ехать со мной в Цзянсяньань к моей матушке.

В тот же день он вместе с ней и всеми ее родственниками отбыл в Цзянсяньань, выслав вперед гонца с известием, что прибывает Верноподданный великой страны Сун, главнокомандующий и инспектор провинций государства Вэй.

Получив это известие, госпожа Ван, барышня Чжан и настоятель Лунный Блик возликовали. Они поднялись на вершину горы и стали глядеть на дорогу. И вот увидели они: показались тысячи всадников, и среди них один — он сидит на горячем скакуне в отделанном золотом седле, на плечах его золотые доспехи, в руках драгоценный меч. Обликом своим напоминает он Желтого дракона, затмившего сияние солнца и луны. Подъехав к монастырю, воины разбили лагерь, а юный герой направился к воротам. Настоятель и женщины поспешили ему навстречу. Госпожа Ван берет Сюна за руки и закрывает глаза, опьяненная радостью свидания с сыном. Сюн обнимает ее.

— Матушка, откройте глаза! Дайте взглянуть на вас!

Госпожа Ван открыла глаза.

— Всю войну я не получала от тебя вестей и теперь сама не своя от счастья. Расскажи нам, что с тобой было за это время.

Сюн рассказал, как он разгромил сифаней и спас от гибели страну Вэй, как стал главнокомандующим армией, поведал о том, что побывал в Цзянху и вызволил из темницы госпожу Вэй, что казнил гнусного правителя и узнал о бегстве из родного дома девицы Чжан. Все слушали его рассказ и только ахали от удивления. Госпожа Ван обняла сына.

— Ты вернулся ко мне со славой и в высоком звании — радость моя безгранична. О барышне Чжан я уже знаю, она живет здесь, вместе с нею я проводила дни и ночи, ожидая твоего возвращения. И я рада и за себя, и за нее: ведь с тобой вместе приехала ее матушка и все их родные.

Девица Чжан бросилась к матери. Госпожа Вэй обняла дочь, заплакала счастливыми слезами.

— Это ты, доченька? Или ты погибла, и лишь душа твоя явилась ко мне? Нет, это ты, живая, стоишь передо мной!

Она снова и снова обнимала, целовала и разглядывала любимое дитя и все не верила глазам своим: ей все еще казалось, что это лишь сон. И оттого плакала еще горше. И все, кто наблюдал за ними, не могли сдержать слез. Чжан принялась утешать ее:

— Не плачьте, матушка, поберегите себя — не стоит так убиваться. Милостью Неба мы снова вместе, теперь все будет хорошо!

Когда госпожа Вэй успокоилась, Сюн повел ее, госпожу Ван и девицу Чжан в дом, и они до глубокой ночи делились воспоминаниями о прожитых днях и радовались встрече.

Наутро главнокомандующий приказал воинам отдыхать и велел доставить к нему все шелка и драгоценности, подаренные населением городов и сел, мимо которых они проходили. Чтобы доставить эти дары, понадобилось целых двенадцать повозок! Сюн пригласил настоятеля и всех монахов и сказал им:

— Благодеяния, оказанные вами мне и моим близким, велики, как море, и я не в состоянии отблагодарить вас за них никакими сокровищами. Примите же этот скромный дар в