Морские приключения мышки Клариссы - Лиза МакМанн

– Вполне понятно, – ответила я, чтобы поддержать ее.

Начиная с той ночи я таскала для Патронессы лакомые кусочки мяса и сыра из запасов Лучии и Тембе, чтобы вознаградить ее, и мы болтали до самого утра. Или просто молча сидели. К сожалению, конец нашим беседам положила внезапная буря.

Конечно, Тембе с Лучией увидели приближение шторма, но убежать от него было нельзя: гроза растянулась фронтом на много миль, так что даже наши новые паруса не позволяли ее обогнуть. Вода лилась с неба потоками, сверкали молнии, грохотал гром, заставляя дрожать и вибрировать каждую досточку шлюпки. Мы взлетали на волны и обрывались с вершин вниз с головокружительной скоростью. Так, что душа улетала в пятки. Люди с самого начала понимали, что нас ждет. Паруса в такой ветер становились неуправляемы, поэтому Тембе спустил их. Шлюпка находилась во власти обезумевшего моря. Мы принадлежали ему целиком и полностью, а оно развлекалось с нами, как ему нравилось. Наши четыре жизни висели на волоске.

Я снова сорвала когти, которые уже успели отрасти. Патронесса выла: низкий звук шел из самой глубины ее грудной клетки и был полон боли. Я впервые слышала подобный вой и очень испугалась. Насквозь мокрая, с ушами, плотно прижатыми к голове, она больше напоминала крысу, чем кошку.

Нас всех неплохо поколотило. Лучия ударилась головой, да так, что кровь из раны хлынула потоком, залила ей лицо, забрызгала все вокруг, и только морская вода ее смыла. Но шлюпка выдерживала натиск стихии. Тембе с Лучией безостановочно черпали воду, пока в буквальном смысле не стали падать с ног от усталости.

И вдруг мы преодолели шторм, оставили грозу позади. Я пережила один из самых страшных опытов в своей жизни и очень надеялась, что брату не пришлось пройти через нечто подобное. Где бы он ни был…

Ночь после шторма была очень холодной, день тоже. Тембе с Лучией забились под навес, и до того момента, пока женщина наконец не вылезла, шлюпка бесцельно качалась на волнах. Лучия поставила паруса и выбрала нужный курс. И снова рухнула на лавку. Я вымокла, промерзла и не могла уснуть. Патронесса была в не менее удручающем состоянии, но выбралась погреться на еле теплящееся солнце. У меня сдавило грудь, начался кашель. В конце концов тревожный, поверхностный сон овладел мной. Мне снились кошмары, в которых я снова и снова теряю Чарльза Себастьяна. В которых Патронесса ловит и съедает Оливию…

Когда я проснулась, снова была ночь. Нос Патронессы почти касался меня. Я инстинктивно подскочила и тут же ощутила невыносимую боль во всем теле: во-первых, я ударилась, а во-вторых, простудилась. Меня мучили озноб и кашель.

– Ты как? – спросила кошка.

– Кажется, приболела, – ответила я со вздохом. Голос оказался хриплым, больше напоминал лай, чем писк.

Тихо ступая, Патронесса пробралась между запасами в ящике и умостилась на мешке с галетами.

– Я высохла и могу немного тебя погреть, – сказала она, указывая носом себе под живот.

Неужели у меня начался бред? Я не совладала с нахлынувшими эмоциями и заревела. В последний раз мы обнимались с Чарльзом Себастьяном. А это было так давно! Сама мысль свернуться калачиком под пузом у кошки казалась невероятной. Но и противостоять желанию сделать это я не могла. Немного поколебавшись, я шмыгнула между запасами и прижалась к Патронессе. Зарывшись лапками в теплую шерсть у кошки на животе, как будто только что родившийся мышонок рядом с мамой, я слушала, как бьется ее сердце.

Глаза закрылись сами собой. Я подумала, что если болезнь меня одолеет, то я хотя бы умру в тепле.

Краешком глаза

Я жила. И если было в этом мире что-то, в чем я не сомневалась, так это в искренности Патронессы. Я могла ей доверять, я могла ее не бояться. Мы с кошкой теперь часто лежали прижавшись друг к другу, и это спасало меня. Думаю, Патронессе наши объятия тоже были по душе: иногда прикосновение творит чудеса. Время от времени капелька удовольствия, капелька любви, капелька сочувствия необходимы. Я не понимала, насколько они мне нужны, пока не получила их, и с тех пор потребность в этих ощущениях только увеличивалась. Ужасное плавание каким-то невероятным образом превратило моего смертельного врага, убийцу Оливии, ночной кошмар всех мышей, в моего самого близкого друга.

Почувствовав себя лучше, я вновь стала баловать Патронессу вкусняшками. Лучия, в отличие от капитана, хорошо кормила кошку, но я всегда дополняла ее рацион кусочком вяленой говядины или соленой рыбы. Вот так и проходило наше плавание к таинственному острову. Тембе с Лучией верили, что найдут у его берегов «Шарлотту». Мне оставалось на это надеяться. Все больше я ждала прибытия на остров, моя надежда встретить брата крепла.

Уже несколько недель мы плыли по морю, иногда видели сушу, но каждый раз это оказывалась не та суша.

– Я обязательно узнаю остров! – время от времени Лучия убеждала Тембе в успехе. – Пятнадцать лет назад, во время моего первого плавания с Томасом, мы к нему приставали. Только это было с другим капитаном. Очень красивое, абсолютно необитаемое место. Там много пресной воды и фруктов. И только много лет спустя мы узнали, что это за кусок суши: он был неправильно отмечен на картах. Не думаю, что тот наш капитан изменил официальные координаты острова, потому что на всех картах, которые я раздобыла в Кингсленде, остались неправильные.

– И хорошо, что неправильные, – обеспокоенно возразил Тембе.

– Будем решать проблемы по мере поступления. Сначала остров надо найти.

– Провизии у нас еще полно, но хотелось бы ступить на твердую землю, – сказал Тембе.

– И мне тоже. Еще как хотелось бы, потому что я сильно волнуюсь и постоянно высматриваю другие суда. Наше присутствие в этой части моря выглядит очень странно.

– Зря ты волнуешься, мы все спишем на бурю, если что. И скажем, что ищем зачинщиков бунта. И это будет чистая правда.

Лучия вглядывалась в линию горизонта:

– Я понимаю, но все равно мне не по себе.

Время шло, остров не находился, и меня снова охватывало беспокойство, что я никогда не увижу брата. И чем больше меня одолевали сомнения, тем сильнее лезли в голову мысли о всяких ужасах, которые могли произойти с ним на судне. Ведь из нас двоих я была гораздо смелее и при этом много раз стояла на краю гибели.

– Может, его давно нет в живых, – как-то вечером, когда мы сидели рядышком, поделилась